Константин Костин - Моя понимать

После этого рассказа, Кэтти постоянно сидела вместе с Джоном на облучке и тихо обсуждали возможности скрытого и тайного оружия. Банальные шпаги в трости и зонтике, похоже, были уже давно пройдены и теперь следовало ожидать в ближайшем времени вспышки таинственных убийств с использованием последних разработок научной мысли…

Господин Шарль конфисковал у Кэтти коня-голема и разъезжал вдоль каравана.

Полустепь, на которую распространялась власть батьки Жана закончилась и потянулись поля, перемещаемые лесами. Дорога из еле видимых колей превратились во вполне утоптанный проселок. Все чаще и чаще на пути попадались деревни. Конь-голем практически никого не пугал — может быть, потому, что господин Шарль его никому не показывал, проезжая через деревни рысью — а вот Димка однажды напугал до визга деревенских детишек, собравшихся посмотреть на железную статую. И всего-то пошевелился…

На второй день после побоища у холмов наконец-то появились признаки того, что наши герои едут не просто по сельской местности, а по территории революционной власти.

Признаки ехали на конях и носили на себе зеленые повязки на обеих руках.

Революционный отряд. Три хуманса, два эльфа, гном и саламандр. Одежда городская, за исключением, как с удовлетворением отметил Димка, котелков. Его шляпа входит в революционную моду.

На рукавах — зеленые повязки с нарисованными краской колосьями. Это что за символика?

— Кто такие? — рявкнул хуманс, видимо, главный. По крайней мере, только у него на поясе висела шпага, остальные были вооружены ружьями.

— Циркачи, господин, — вежливо поклонился господин Шарль, локтем тихонько запихивая обратно в фургон высунувшуюся мордочку любопытной Кэтти.

— Нет господ, — буркнул «главный», — И сеньоров нет. Теперь все товарищи… Что в фургоне?

— Живем мы тут, гостоварищ.

— А в том?

— Големы наши, игрушки механические.

— Големы? — в голосе хуманса явственно звучало детское любопытство. Остальные зеленоповязочники тоже оживились и поспрыгивали с коней. Дети…

— Господин товарищ, — окликнул командира, уже сунувшегося было в фургон, господин Шарль, — Как вас называть?

Тот с досадой слез на землю, приосанился и сообщил:

— Командир продовольственного отряда Революционного правительства Этой страны Жак Гризье!

Продотрядовцы. Хлеб, что ли, собирают по деревням? Ну да, ну да… В стране неурожай, соответственно, хлеба на всех не хватает. В таких условиях крестьяне хлеб всегда прячут, спекулянты, соответственно, взвинчивают цены, в городах — голод и по селам отправляются продотрядовцы… Только что-то их мало и телег не видно…

По дороге к фургону командир продотряда застопорился у лошади-голема, оглядел ее, потыкал пальцем, пробормотал «Ишь ты», но особого изумления не выказал.

Видимо, революция настолько все взбаламутила и поменяла, что народ отвыкает удивляться. Ну подумаешь, железный конь

Тут командир Жак все-таки влез в фургон и Димка прикинулся неподвижной статуей. Сразу же зачесался нос.

— Ишь ты… — революционер сдвинул котелок на затылок, — И что, правда, шевелятся?

— За просмотр мы берем пол-экю, господин товарищ, — господин Шарль продолжал играть свою роль сварливого старика. Хотя грим он нанести забыл, и был сварливым мужчиной средних лет.

— Ты сначала покажи, как они работают, а то деньги возьмешь, а сам обманешь. И выглядят они у тебя как-то неестественно… Особенно вот этот.

Палец командира ткнул в сторону Димки.

— Больно уж здоровый… А этот чего такой страшный?

Командир переключился на того самого голема, с которого свинтили шлем для Димки. Этот голем действительно выглядел жутковато.

— Детям нравится, господин товарищ.

— А ну, пошевели его.

Господин Шарль щелкнул пальцами.

— А чего он не двигается? — тут же поинтересовался командир. Остальные революционеры не влезли в фургон и толпились снаружи, заглядывая в темные внутренности повозки.

— А он от щелчков не двигается. Это я помощницу подзываю.

Кэтти юркнула в фургон, винтилась между мужчинами и щелкнула тумблерами на спине голема. Тот скрипнул, шевельнулся…

— Добрый день, господин!

Димка никогда не видел, как движется механизм голема внутри доспехов. Оказалось — страшно. Какие-то рычажки резко раздвинулись в стороны и зашевелились, очень напоминая челюсти Хищника из фильма.

Командир шарахнулся и выпал из фургона. Прямо на любопытных подчиненных.

Если бы не это, может быть, все и обошлось. Но тут командир рассвирепел:

— Меня! Революционного! Покушаться!

ОН медленно и немного картинно потянул шпагу из ножен, глядя, свирепым, как он думал, взглядом на господина Шарля.

Шпаги не нужно тянуть, это, в конце концов, не кошка. Тем более если не имеешь привычки с ними обращаться. В итоге клинок застрял в ножнах и командир Жак взбеленился окончательно.

Он зарычал, чуть ли не пуская слюну. Флоранс, сидевшая в другом фургоне и явно подсматривающая через дырочку в тенте, ойкнула, но Димка не беспокоился. Там, где рядом находится фокусник Джон, у революционеров нет шансов. Да и он, Димка, с легкостью снес бы всех продотрядовцев двумя выстрелами из своих наганов через открытый проем фургона.

Ничего делать не пришлось.

Жак бросился к господину Шарлю, намереваясь схватить его за грудки… И уткнулся носом в белый лоскут шелковой ткани.

— Это что? — запинаясь, спросил он.

— Это, — наигранная сварливость господина Шарля превратилась в ненаигранную ярость, — мандат от товарища Речника об оказании содействия предъявителю всеми революционными войсками и органами власти.

Продотрядовцы невольно вытянулись и выстроились в шеренгу, вдоль которой и зашагал господин Шарль, размахивая мандатом и продолжая распекать:

— Я еду через всю страну, окруженный врагами, наконец прибываю на территорию революционной власти… И что я нахожу? Самоуправство, пьянство и мародерство!

Два последних обвинения были напраслиной, но продотрядовцы молчали, яростно сопя.

— Ваша фамилия?

— Жак Гризье, э… товарищ…

— Называйте меня — товарищ Блан.

— Товарищ Блан, у нас предписание… Задерживать подозрительных лиц…

— Вы еще скажите, что собирались меня задержать! О вашем поведении, товарищ Гризье, будет доложено…

— Может не надо?

— Что значит «не надо»?! Вы позорите революцию и товарища Речника!

Димка подумал, что господин Шарль напрасно так давит. Как бы командиру продотряда не пришло в голову, что чем дожидаться наказания — а зная товарища Речника, оно будет суровым — проще тихонько пристукнуть неизвестного, но явно находящегося в высоком звании, «товарища Блана».