Константин Костин - Моя понимать

Поговорил Мишель с Анри, поболтал, да как-то незаметно они начали дружить, общаться за стаканом вина. В ходе разговоров сошлись на том, что мир устроен несправедливо, у власти совсем не те, кто мог бы привести людей к светлому будущему… Вот тут-то и прозвучало предложение помочь тем, кто знает, как привести мир к всеобщему счастью.

Познакомил саламандр Анри Мишеля со своими товарищами, которые все как один хотели именно счастья для всех. Было это еще тогда, когда партия «Свет сердца» была маленьким обществом единомышленников, большая часть знакомых Анри в нее входила. Так вот, революцию Мишель принял всем сердцем, отказался от родовой деревеньки и собрался было поехать в столицу, чтобы вступить в стройные ряды борцов за всеобщее счастье. Но тут его успел перехватить саламандр-смотритель. Анри поведал слегка опешившему Мишелю, что они катастрофически ошиблись, что товарищ Речник грозит стать диктатором, перед кровожадностью которого померкнут злодеяния любого короля, поэтому нужно начинать все сначала, теперь уже против Речника.

Мишель было заартачился, вот тут и произошло Событие. На вполне логичный вопрос, откуда бы Анри знать, что может и чего не может товарищ Речник, которого до сих пор зомбик считал чуть ли не величайшим человеком всех времен, был получен ответ, что Анри говорит не сам за себя, что он представляет людей, которые не просто знают, как правильно строить государство всеобщего счастья. Они его уже построили.

На голову ошеломленного Мишеля были обрушены рассказы о достижениях разума в той волшебной стране. И не только рассказы.

Ему ПОКАЗАЛИ эту страну.

— Как показать? — прорычал кто-то из темноты.

— В книге. Книге с движущимися картинками. Движущимися и звучащими.

— Показать, — рыкнул косноязычный кто-то.

Мишеля отвязали от пыточной доски и приковали к стулу. Он потер запястья, поморщился, оглядел, прищурясь, палачей.

— Показать, — зарычало огромное темное пятно в углу комнаты.

— Это была книга. В твердой темной обложке. Она раскрывалась, только не как обычная книга, а так, как будто откидывается крышка сундука. Только плоская. И вот на этой крышке были видны картинки. Они были яркие, цветные, двигались и говорили. Совсем как в жизни, даже лучше.

— Что за картинки? — спокойно спросил кто-то высокий и тонкий.

— Разные. Города… Дома… Колесницы… Машины, которые летают… Они летали!

— Сначала. Начните описывать их сначала.

Мишель на мгновенье зажмурился:

— Статуя. Все началось со статуи. Они сказали, что это — самая главная статуя их страны. Огромная, в виде женщины…

— Какая девка? — не выдержал рычащий.

— Стоящая…

— Как стоять?

— Вот так…

Мишель попытался изобразить ту статую, но в цепях это получалось плохо. То странное скорченное существо могло напомнить жителю Земли и статую Родины-матери на Мамаевом кургане и даже Колхозницу, от которой сбежал Рабочий.

На стол перед зомбиком легла бумага и угольный карандаш:

— Нарисуй.

Одной рукой рисовать очень неловко, но постепенно на листке появлялись очертания женщины. В свободной одежде. В короне с острыми лучами.

В правой руке она держала пластину, а другой поднимала высоко вверх факел.

Рисунок ушел к стоящим в темноте…

— ХЫРР!!!

Огромное темное пятно прыгнуло к столу, превращаясь в не менее огромного рычащего яггая. За те несколько мгновений, что он летел к столу, зомбик успел подумать сразу о множестве вещей:

— что яггаи могут не любить вот эту статую;

— что яггаи могут не любить нарисованные статуи;

— что яггаи могут не любить статуи вообще;

— что яггаи — или даже один конкретный яггай — могут не любить зомбиков;

— и, наконец, что яггаи как раз могут любить зомбиков, особенно хорошо проваренных…

Лапища яггая припечатала рисунок к столу:

— Хыррр… твоя… хыррр… видеть… такая… Где?!

— Я же говорю, — Мишель первый раз подумал, что он напрасно связался с «друзьями». Потому что к допросам и пыткам он был морально готов, а вот к общению с дикарем-людоедом — нет- Я же говорю… Говорю же я…

Перед глазами зомбика стояла картинка кучки обглоданных косточек и сыто поглаживающего себя по животу яггая. Хорошая фантазия — не всегда хорошо.

— Где. Твоя. Видеть. Это?!

Яггай еще раз хлопнул ладонью по столу.

— В книге, — заторопился зомбик, — в волшебной книге с движущимися картинками. Эта картинка шла первой…

Димка не любил пытки. Понимал их необходимость в определенных случаях, понимал, что для мира Свет это не жестокость, а повседневность… Но не любил.

Поэтому он пришел только на сам допрос, да и на него, если честно идти не хотелось: много ли веселого в зрелище избитого, измученного, окровавленного зомбика? Не хотел, но пошел. И не пожалел. Или пожалел? Димка и сам еще точно не знал.

На рисунке была Статуя Свободы. «Самая главная статуя нашей страны…»

США.

Хотя, с другой стороны, проверить, не соврали ли товарищи пришельцы, не мог ни Димка ни зомбик. С тем же успехом они могли оказаться уругвайцами или колумбийцами, просто решившими похвастаться перед дикарями.

— Что там быть еще?

Зомбик заговорил. Путаясь — что раздражало — и вдаваясь с излишне мелкие подробности — что помогало, он описал все те картинки, что представали перед ним с экрана «волшебной книги».

После подробного описания статуи Димка еле сдержался, чтобы не почесать голову.

Статуя Свободы — зомбик вспомнил, что назвали ее именно так — стояла на холме. На зеленом холме у города. Димка точно помнил, что американская статуя стояла на острове. Он долго добивался точного описания картинки — может, это была все же картинка, то есть нарисованное, вымышленное изображение? Нет, зомбик достаточно точно описал именно видеозапись, сделанную, похоже, с вертолета… Компьютерная графика? А смысл?

Кроме статуи на видео были красивые, явно специально подготовленные виды городов, по которым — тем более, в описании зомбика — понять, к какой стране они относятся, было сложно.

Димка не перебивал, внимательно слушая, а Мишель, выплескивая весь свой страх, говорил и говорил, рисовал картинки и опять говорил, говорил, говорил…

Высокие, невообразимо высокие дома, сделанные из блестящего стекла…

Яркие гладкие кареты без лошадей, то катящиеся по улицам, то молниеносно проносящиеся по прямым как стрела и ровным как стол дорогам…

Летающие машины в виде огромных рыб с крыльями… Медленно плывущие в небе или стрелой проносящиеся над землей… Зомбик даже запомнил, что машины носили собственные имена, одну называли именем древнего могучего богатыря, Мишель понял его имя, как что-то имеющее отношение к святым горам, или какому-то святому…