Людмила Горобенко - Предназначение

Внезапно сияющий человек прикоснулся к голове «хозяина».

— Теперь ты защищен, — сказал он и начал таять на глазах изумленного Атаутельмека.

— Запомни: никто не должен знать. Никто! — утихающее эхо еще долго звучало в пещере.

Атаутельмек вздохнул и открыл глаза. Я увидел, что он стоит на плоской средней площадке длинной пирамиды, имевшей три террасы соединенные между собой. Справа от него поднималась высокая стена с широкой лестницей, ведущей на верхнюю площадку пирамиды. Слева виднелась нижняя площадка. На верхней площадке стоял дворец его отца: правителя этих земель и носителя титула Ах-Кина — верховного жреца Солнца. На нижней — ритуальный храм и место захоронения человеческих жертв солнечным божествам. Стены пирамиды, ступени которой спускались узкими высокими уступами к обширной площади, были облицованы солнечным металлом — золотом. На другом конце площади напротив солнечной пирамиды высилась пирамида Луны. Закат окутал ее кровавой дымкой. Солнце большим кругом плыло в необычном темно-красном мареве. Весь небосвод пылал, словно гигантский пожар.

За спиной послышались шаги. Атаутельмек оглянулся — несколько жрецов приближалось к нему.

— Пора, — подумал юноша, и его сердце дрогнуло, предчувствуя беду.

Жрецы повели его в покои, где обрядили в дорогие одежды. Он должен предстать перед жрецом храма Луны во всем великолепии наследника трона, ведь он единственный сын правителя и преемник на посту верховного жреца Солнца. Все его старшие братья были принесены в жертву и уже стали посланниками в мир духов, но ни один из них не смог убедить богов усмирить свой гнев, и несчастья по-прежнему преследуют их народ.

— Отец желает говорить с тобой, Атаутельмек, — склонился в низком поклоне, вошедший в его комнату слуга, — он ждет тебя.

Юноша поднялся на верхнюю площадку пирамиды Солнца.

Атаутельмек оглянулся — пирамида Луны, облицованная цветной керамической плиткой с изображениями богов и их тотемов по нижней ступени, в золотых и серебряных пластинах верхних, сияла в кровавых прощальных лучах солнца. Что-то зловещее было в этих непривычно мрачных тонах. Его сердце вновь сжалось в предчувствии беды.

После обширной передней дворца правителя, он прошел в покои отца один. Дальше посторонним входить не полагалось. Юноша прошел через первый зал, он был украшен перьями ярко-желтого цвета, сплетенными в своеобразный гобелен и повешенными на стенах в виде изящных драпировок и фестонов. В следующем зале стены украшали орнаменты из сверкающих перьев «синей птицы». Третий зал, завораживающей красоты, был украшен перьями чистейшего и самого ослепительного белого цвета. Последний зал, где стоял трон отца, был убран перьями ярко-красного цвета, взятыми от самых красивых птиц.

Правитель стоял у окна и смотрел на небо. Солнце село, и красное зарево понемногу становилось еще более зловещим.

Атаутельмек опустился на колени и поприветствовал правителя, коснувшись лбом пола у его ног.

— Встань, сын мой, — проговорил глухим старческим голосом правитель. — Сегодня пришло твое время, и я хочу проститься с тобой.

Верховный жрец вздохнул и отвернулся от окна.

— На тебе лежит великая ответственность: ты должен убедить Чака, бога воды и дождя смирить свой гнев. Пятеро сыновей отправил я к нему с такой просьбой, но никто не смог уговорить его. Вот уже тридцать лет он посылает на наши земли множество бед в виде ураганов и ливней. Размыты каналы, поля превратились в болота, море оскудело. Я очень надеюсь, что ты, мой последний сын, сможешь убедить богов Кукулькана и Кинич-Ахау стать на защиту нашего народа и повлиять на Чака.

Ты должен узнать причину, по которой боги гневаются на нас. Возможно, это поможет тебе в разговоре с ними.

Много лет назад, когда наши воины отбили вражеские полчища, напавшие на эти земли, жрецы принесли богам многочисленные жертвы. Все боги были удовлетворены, кроме Кавеля — бога войны. Ты знаешь, что обычно воины, захваченные в плен, жертвуют ему свои жизни, но в этот раз его жрец потребовал, чтобы на высокий алтарь была положена царская дочь.

Царь, правиший нашей страной в то время, не имел своих дочерей. Он направил посольство к правителю Кольуакана, чтобы просить одну из его дочерей стать символической матерью Кавеля. Верования того царства были другими. Царь Кольуакана, не заподозрив ничего дурного и будучи польщен таким знаком отличия, предоставил им дочь, которую сопроводили в наш город, где ее с большим торжеством принесли в жертву. С нее была снята кожа, которая стала одеянием жреца. Несчастного отца пригласили на эту церемонию, чтобы тот мог сам увидеть обожествление дочери. В мрачных залах храма бога войны он сначала не мог понять, куда клонится этот ритуал. Но когда ему дали смоляной факел, он увидел главного жреца, одетого в кожу его ребенка, и которому поклонялись верующие. Он в порыве гнева и ужаса проклял наш народ. Боги не приняли жертвы, принесенной принудительно. С тех пор несчастья преследуют нас, и никакие добровольные жертвы не могут уговорить богов забыть обман.

Сейчас ты пойдешь в пирамиду Луны, чтобы встретиться с ее верховным жрецом. Он скажет тебе все, что следует знать тому, кто отправляется в долгий путь по загробному миру. Я правлю днем, он — ночью. Мир мертвых — его область.

Верховный жрец Солнца и правитель подошел и обнял сына.

— Хотя я не должен скорбеть, мне жаль, что все так случилось и на тебе прервется наш род.

Это было высшим проявлением отцовской любви и заботы. Еще ни разу отец не выказывал к нему такого внимания. У юноши защемило сердце.

Первый зал храма Луны встретил Атаутельмека мрачными отблесками факелов на серебряных кирпичиках, которыми были выложены его стены. Кровавые сцены жертвоприношений и ужасающие маски ночных богов и духов смотрели на него со всех сторон.

Юноша нервно передернул плечами, отгоняя позорное чувство страха. Он вскинул голову и храбро вошел в следующий зал. Этот зал был отделан прекрасными морскими раковинами всевозможных разновидностей и самых ярких и нежных оттенков, в которые были вставлены драгоценные камни, поблескивающие в свете факелов.

Атаутельмек знал, что кровавый жрец, один вид которого вызывал у людей ужас, ждал его в четвертом зале. Не останавливаясь, только бросив мимолетный взгляд на золотое убранство третьего зала (он еще ни разу не был здесь), юноша прошел дальше.

Четвертый зал мерцал зловещими отблесками на стенах, облицованных блестящим кроваво-красным камнем. Огромные статуи Ах-Пуча — бога смерти и владыки мира мертвых, Иш Таб — богини жертвоприношений и ритуальных самоубийств, Кими — бога смерти, Сипакна — демона подземного мира и Шбаланке — бога-ягуара выстроились вдоль стен и грозно взирали на людей своими устрашающими глазами.