Николай Чугунов - Слово на удачу

Кое-что она определенно вспомнила сама — но с помощью установки это вышло намного ярче, чем получилось бы у Хельги "без стимуляции", а остальное? Она определенно не видела сцены колдовства в квартире Артема. Тем более, откуда пришло видение того странного ангара?

В дверь деликатно постучали.

— Не хотите поговорить?

— О чем?

— О том, что вы видели.

— Я все рассказала.

— Вы рассказали все, что поняли. Не желаете ли понять несколько больше?

Врач явился с пухлой пачкой распечаток и аккуратным лимонно-желтым термосом. Не говоря ни слова, он выудил из-за тумбочки ажурный изящный раскладной столик, водрузил на него термос и открутил крышку.

Комнату заполнил дивный запах: смесь мяты, корицы и чего-то очень странного, до боли напомнившего девушке дом и те времена, когда она была человеком.

— Зачем вы пришли? — Хельгу вдруг начали душить непрошеные слезы.

— Помочь понять.

— А если я не хочу? Это больно, знаете ли.

— Да, бывает, — врач невесело усмехнулся. — Впрочем, врачу иногда приходится делать больно, чтобы потом стало хорошо.

— А мой ли это случай?

— Давайте вместе разберемся.

Распечатка оказалась протоколом работы ментального резонатора. Хельга только подивилась, насколько глубоко странный механизм проник в ее сознание — тут были даже фотографии ее видений.

Девушка, изучив стопку бумаги, выудила снимок Артема в клетке.

— Как вы это объясните?

Врач задумчиво поскреб пальцами плохо выбритый подбородок.

— Пока еще сложно сказать наверняка… Но, самое вероятное, между вами образовалась какая-то связь.

— Какая связь? — Хельга почувствовала, что неудержимо краснеет.

Врач пожал плечами.

— Почему мне кажется, что вы знаете?

Девушка попыталась спрятать глаза — она надеялась, что история с нелегальным гулем останется надежно похороненной.

— А что из этого следует?

— Много чего, — врач задумчиво переплел пальцы. — Если бы я знал больше, сказал бы определеннее. Да вы пейте! — он кивнул на стаканчик с молочно-белой жидкостью. — Очень рекомендую: настой трав, плюс витамины, плюс успокоительное. Наш фирменный рецепт.

— Я вампир, — язвительно отозвалась Хельга.

— Я в курсе, — в тон ей отозвался врач, пододвигая стаканчик поближе. — Пейте.

Питье на вкус оказалось сладким, очень сладким — на миг девушка даже подумала, что лучше бы выплюнуть этот сироп, но тот вдруг мгновенно растворился во рту, оставив лишь ощущение мятной свежести.

— Я же говорил, — улыбнулся врач. Секундой позже Хельга разом провалилась в глубокий сон без сновидений.

Пробуждение оказалось тяжелым — словно бездна, куда девушка провалилась после стаканчика снотворного, никак не хотела отпускать ее.

За время сна комната сменилась: рядом с постелью стоял массивный стол из полированного дерева, на поверхности которого в ряд стояли странные предметы, переливающиеся едва заметными огоньками… У окна-имитатора стояло мягкое кресло, в котором сидела полная женщина в белоснежном халате.

— Который час?

— Час! — Воскликнула женщина. — Неделю отсыпалась.

— Как это — неделю? — вяло поинтересовалась девушка. Все тело ломило, как будто Хельга не спала, а таскала мебель — так с ней было, когда она только переехала в Лассомбру.

— Вот так, — пожала плечами сиделка. — Все вы, Арфисты, одинаковы, никогда меры не чувствуете. — женщина, вздохнув, встала, и один из приборчиков на столе отозвался басовитым гудением. — Ты лежи, лежи. Ужин сейчас прибудет.

Ужин… Хельга откинулась на пушистые подушки. Окно-имитатор бесстрастно показывало солнце, купающееся в оранжевых облаках — картина, подобную которой девушка не видела уже много лет. Снова накатили воспоминания — казалось, давным-давно похороненные в самом дальнем уголке памяти, они снова всплыли чередой ярких картинок.

К удивлению девушки, они уже не принесли той боли, как это бывало ранее. Она снова вспомнила родную деревеньку — телепортов тогда еще не было, и все новости привозила автолавка по средам и пятницам. Жители, еще пуганные недавними войнами, настороженно относились ко всем чужакам — особенно вампирам. Так сложилось, что один из ныне истребленных кланов обитал в замке над селом, и деревенские в свое изрядно натерпелись и от осажденных, и от штурмующих.

…Когда староста рассказал, что старый замок снова собираются заселить, сельчане не поверили своим ушам. Всем казалось: руины абсолютно непригодны для жизни — тем более удивительным выглядело то, что нашелся безумец, решивший там поселиться.

— Вампиры это, — наконец промямлил староста. — Говорили — там красиво…

Руины действительно были красивы — особенно ночью, и клан Арфистов, во все времена высоко ценивший прекрасное, не преминул занять опустевшую обитель Гренти — благо, склепы остались нетронуты.

По ночам немногие выжившие в круговерти войны художники выбирались из подземелий, принимаясь творить — именно для этого они искали и обрели вечность. К счастью, для них не-жизнь оказалась достаточно милосердна, чтобы дать им второй шанс.

Хельга, седьмая дочь мельника, с детства отличалась упрямым нравом — оттого, стоило только первой травке появиться из-под земли, она отправлялась пасти гусей: дело нужное, но очень хлопотное. В лесах за последнюю войну расплодилось немеряно лис — они, лишенные "традиционной" пищи, теперь осмелели, таская гусей чуть ли не из птичников.

К счастью, отец Хельги, человек прижимистый, но весьма сообразительный, уже после второй покражи смекнул — намного дешевле будет завести в помощь Хельге собаку, чем пороть дочь каждый вечер. Так у девочки появился друг.

Ближе к лету гуси съели почти всю траву на выгоне, и Хельга всерьез задумалась о новом пастбище. Просить отца о заливном лужке было бы несусветной наглостью, так что оставался единственный выход — отогнать стадо к замку.

Селяне до сих пор боялись вампиров — пусть те ни разу не спустились в деревню, но флер старой вражды еще витал над замком, отпугивая всех недоброжелателей. Странное заклятие Талейн, которое обязало всех выживших "не пытаться убить старых врагов", надежно хранило мир — пусть и весьма необычными способами.

Трава у старых стен разрослась так, что гуси легко прятались от посторонних взглядов под листьями лопухов, и Хельга всякий раз боялась, что в следующий раз не сумеет их дозваться. Отец, узнав о смене выгона, сперва поворчал, но, увидев, как похорошели гуси, лишь махнул рукой, снова напомнив не соваться под землю.

Хельга и не думала ослушаться запрета — ей вполне хватало разрешения быть там, куда не осмеливались зайти прочие селяне. Целыми днями она сидела на обломке крепостной стены, плетя венки из ромашек и напевая себе под нос песенки собственного сочинения. Возможно, все бы сложилось иначе, если бы не гроза…