Юлия Бажова - Сети

Имандра крутанула пальцем у виска. Помолчала, а потом недовольно буркнула:

– Фу! Набрал одних старперов.

– Неправда. Равену тридцать два.

– Он женат.

– Насколько я понял, для тебя это не помеха. И ты же переключилась на девушек.

– С нами девушек не будет.

– Тогда придется довольствоваться казначеем.

– Идиот! – взвизгнула Имандра. – Он мне в дедушки годится!

– Вот припрет тебя в дороге, и посмотрим, кто идиот. Кстати, чем не вариант для замужества? Холостой, состоятельный, умный, опытный. От Керна избавишься. Я бы на твоем месте подумал. – Злорадно посмеиваясь, Морган отвернулся от летящих в лицо мыльных брызг, а потом позволил сестре вспомнить детство – вцепиться в волосы и несколько раз макнуть себя головой в воду.

Когда они натянули одежду на распаренные и расслабленные горячим душем тела, от солнца осталось лишь бледно-оранжевое зарево над далекими синими сопками. Предложение прогуляться в штаб Имандра отвергла. Первый месяц в отряде, а соображает: незачем лишний раз мелькать перед глазами у верховного начальства. Морган не стал настаивать, хотя ему страшно не хотелось являться к Илласу без поддержки, пусть и символической. Сомнения в благонадежности Арра стер болезненный страх потерять его. Ноги слабели и спотыкались о камни, когда Морган пытался предугадать реакцию Илласа на его новоиспеченного напарника.

Несмотря на поздний час, в штабе царило оживление. Любитель ночных бдений собрал всех командиров с советниками, чьи отряды не в рейде. Появление Моргана прервало дебаты, был ли Иштван знаком с Ванандом Зааром. Наступившая моментально тишина впилась в Моргана десятью парами глаз. Большой овальный стол ломился от кружек с оздоровительным пойлом и кип рапортов. Кое у кого Морган заметил листы, исписанные его почерком. Физиономия Илласа напоминала небо перед ураганом. Он кивнул на свободную табуретку:

– Передай ребятам фантом Иштвана.

Обычная процедура при розыске. То же самое Морган должен будет проделывать в Браголлаке, встречая местные отряды. А Иллас завтра разошлет гонцов, чтобы они передали образ Иштвана другим общинам. Морган открылся. Чувствуя себя куском мяса, разрываемым стаей голодных собак, ярко нарисовал в воображении лицо, увиденное в Манне Марго. Чья-то рука вытянула из стопки чистый с одной стороны лист и начала набрасывать карандашом портрет. Любопытно, какие дары Иллас пообещал каждому из них за уничтожение злодея? Не должность ли коменданта в Зотерне? С него станется. Ни об одном из присутствующих нельзя сказать, что он ее недостоин. Морган продублировал описание внешности Иштвана вслух, прибавил пару слов о росте и комплекции. Больше его не задержали ни на минуту. Напоследок Иллас мрачно сообщил, что состав жирной копоти на ладонях Лайо не распознал ни один из целителей. И Морган не стал расстраивать его еще сильнее: оставил казначея на утро.

«Колесо закрутилось», – думал он, на ходу скатывая в трубочку полученные от Илласа карты и список осведомителей. С завтрашнего дня все начнут носиться как угорелые. Полузабытую Ледяшку захлестнет новая волна паломничеств. Через неделю от Иштвановых сооружений не останется и следа. Молодняк перетащит сюда все до последнего гвоздя. Ветряки на длинных ножках вызовут массовое помешательство, и тут дело не ограничится разбитыми носами.

Имандра с матерью ворковали на лавочке у очага. Ужинать еще не начали. Ждут его. Морган уселся напротив. Имандра улыбнулась, мать поджала губы, сняла крышки с тарелок с пшеничными булочками, зеленью и печеным омулем. Любимая дочь впервые надолго покидает дом. А кто виноват? Он, злостный разрушитель семейной идиллии.

«Мне так же больно, как и тебе, мама. Но что я могу сделать? Таковы правила. Их придумали не мы с тобой. Мы лишь крохотные винтики в этом огромном колесе».

Чтобы не смотреть на мать – и без нее тошно, – Морган уткнулся в список осведомителей. Имандра тотчас схватила свою миску и перебежала к нему.

– Ветер меняется, – прочла она. – Не перевертит ли за ночь погоду. Жаль, колокольня низковата – глянуть бы, что там надвигается из-за горизонта. Рассвет даст ответ. – Что за чушь? Иллас баллады сочиняет?

– Якорь, – буркнул Морган.

– Чего?

Он проглотил то, что жевал.

– Я объяснял тебе дважды ! Кодовая фраза! Забитая в мозги Повешенным! В ответ на которую они выдают нам новости о технических новинках! А нижняя строка, про рассвет, – отзыв, также забитый им в мозги, который они произносят в подтверждение готовности к диалогу. В каждом регионе якорь свой. В Браголлаке такой.

– Потише! – вступилась за Имандру мать. – Ты глухой, что ли? Плохо объяснял.

– А матерные якоря бывают? – невинно поинтересовалась Имандра.

Знает, что при матери ей не влетит. Морган сложил листок и хлопнул им сестре по носу.

– Вряд ли. Их слишком легко подобрать.

Искать человека по внешности и имени… Так разыскивает преступников гвардия порядка и редко когда находит. Иштван наверняка изменил прическу. И имя – не фальшивое ли оно? Сомнения вызывает и сам Браголлак. Если даже имя, или его часть, настоящее… Сколько Иштванов и Краусхофферов в Браголлаке? Десятки? Сотни? Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что. Милость Богов – единственное, на что можно рассчитывать. Радует одно: отряд будет предоставлен самому себе, а Морган – отделен от материнских претензий и всевидящего ока Илласа вратами, жаль, без доблестной компании во главе с Тайнером.

– Мам, для кого Аррой Тике воровал деньги? – прозвенел под ухом голос Имандры.

– Для дезертира. Сына бывшей любовницы. Он остался сиротой, и Тике воспитывал его как родного. Воспитал на наши головы.

«Твоя-то голова чем пострадала?»

Будь у него не набит рот, Морган бы съязвил.

– А почему ребенка не взял ее клан? У него что, своих детей нет?

– У него была дочь. Она утонула. Почему тебя вдруг заинтересовал Тике?

– Руэлл час назад, на озере, взял его в напарники.

Мать вздохнула, слабо пожав плечами:

– Ну, твой брат никогда не блистал умом.

Доужинали за обсуждением наступающей поры свадеб. Имандра сетовала, что пропустит свадьбы двух подруг; вместо ночных веселушек придется изнывать от скуки и холода в Браголлаке, в компании четырех старых пердунов и одного молодого, бесполезного во всех отношениях. Мать молчала, но угадать ее мысли было несложно: старший и младший ребенок все еще не связаны брачными узами, и старшему это непростительно. Потом с подачи Имандры обе набросились на Моргана с расспросами, кто та девушка, чье предложение соединиться кровью он отверг, и Морган, прихватив кружку с чаем, сбежал в дом. Там он обнаружил: несмотря на критичное отношение к его умственным способностям, его одежда выстирана и сложена аккуратной стопочкой, седельная сумка почищена, разодранные в предыдущем рейде кожаные штаны залатаны. Ко всему прилагался мешочек с лекарствами и, помимо осточертевших болотных груш, которые единственное что делали – за счет разбухания в желудке создавали ощущение сытости, – любимое таежное лакомство – мед с брусникой и кедровыми орешками, восемь банок, мать подгребла весь прошлогодний запас, – морошковое варенье и пирожки с грибами. Морган распихал барахло по седельным сумкам. Все, кроме спальника. С тех пор как в нем приютился нежный аромат цветущего луга, он не мог спать на своей обычной постели.