Сергей Демьянов - Такая работа

Вообще-то я никогда не считал, что цель способна оправдывать средства. Делая зло, можно получить в итоге только зло. Но в этом случае я не мог с ним спорить. В самом деле, вампир — это монстр. И действительно мы могли получить таким образом ценные сведения. Многие мертвые с радостью ухватятся за возможность отомстить своему убийце. Конечно, если он оставил им такую возможность.

Но идея поднимать труп мне все равно не нравилась. Я не мог это никак мотивировать. Не нравилась, и все тут.

Допустимо ли пытать монстра, чтобы поймать другого монстра? Я этого не знал.

— Есть одна штука, по которой плохих парней можно отличить от хороших, — сказал я. — Хорошие не делают зла, если без этого можно обойтись. Вот я и попытался. Это могло сработать.

— Это я уже понял, — усмехнулся он. — Мне было просто интересно. В любом случае вы можете действовать, как считаете нужным. Если бы я лучше вас знал, как это распутать, я бы сам это сделал. Идемте.

Голые деревья в сквере были как мертвецы. Я шел мимо их черных остовов, и снег скрипел у меня под ногами. «Как считаете нужным» — это хорошо. Отлично просто. Но кто сказал, что господин полковник предлагает мне свободу действий не потому, что у него пока нет способа заставить меня поступать так, как он считает нужным?

То ли Цыбулина здесь все хорошо знали, то ли вообще никому не было дела до посетителей, но пропусков у нас так и не спросили. Селиверстов ждал нас внутри, уставившись на пластиковый стаканчик с вонючим растворимым кофе таким взглядом, словно это был его личный кровный враг.

Спустя пару минут двое сотрудников протащили мимо нас каталку с мертвой Катариной. Правое переднее колесико у каталки теперь заедало. Но на меня никто даже не посмотрел, хотя связать присутствие чужого человека и порчу казенного имущества было легче легкого.

— Там перчатки новые привезли, — сказал Селиверстов, не глядя на меня. — Нитриловые. Тебе надо?

В принципе меня устроили бы и латексные, но так будет надежнее.

— Смотря чего мне это будет стоить, — бросил я.

Нехорошо, конечно, говорить со старым приятелем так, как будто ты все время ожидаешь от него подлости. Но что поделать, если я действительно не мог ему теперь доверять? Дело не в том, что Цыбулин был таким уж плохим человеком. Может быть, мы даже сработаемся. Но Олег должен был мне сказать.

Он не ответил, да ответа в общем-то и не требовалось. Замер в дверях. Спина как стиральная доска, кисти рук прячутся в карманах. Рявкнул на дежурного, отправляя его за перчатками. Приятно, когда есть на ком сорвать зло. Вообще-то это была хорошая попытка извиниться, но сейчас мне любые его извинения были нужны как собаке — пятая нога.

Посланный за перчатками старшина вернулся так быстро, точно от этого зависела его жизнь.

— Я останусь здесь? — спросил Цыбулин.

Не приказал, не проинформировал — именно спросил. Молодец. Я мог бы отказать ему, но не стал. Тому, что я не поднимаю мертвых, есть причина. Я слишком много знаю об этом процессе. И у полковника Цыбулина, раз уж ему приспичило со мной работать, она тоже должна появиться. Он утверждал, что у нас есть общие интересы. Мне следовало позаботиться о том, чтобы это соответствовало истине.

— Хотите, чтобы я вам это показал? — Я усмехнулся.

— Да, пожалуйста, если можно, — кивнул он.

— Можно… Вполне.

Я это очень спокойно сказал. Мягко даже. Но Олег Селиверстов почему-то вздрогнул и сделал шаг назад. Как будто это могло его защитить. Мне не стоило злиться. Есть правило, по которому зло притягивает зло как магнит. Я прекрасно знал об этом.

— Кир… — начал он.

— Хочешь мне что-то сказать? — оборвал его я. — Может быть, это потерпит до окончания шоу?

— Кирилл Алексеевич, не нужно это так называть, — попросил полковник Цыбулин. — Если вам это настолько неприятно, я могу уйти.

— Нет, — сказал я. — К сожалению, не можете. Вы хотели понять, почему мне не нравится идея поднимать мертвых. Некоторые вещи гораздо лучше объяснять наглядно.

— Интересно вы это повернули, — пробормотал он. — Хорошо. Начнем. В любом случае я вам очень признателен.

— Придержите свою благодарность до того момента, когда мы закончим, — сказал я. Поколебался и добавил: — Олег, спасибо за перчатки, а теперь сгоняй за кофе и коньяком. Не торопись.

Я не смотрел на него. Но мог поклясться, что у него на лице нарисовалось облегчение. В отличие от полковника Цыбулина, он немножко представлял, что за волшебное приключение нам предстоит. И промолчал. Может быть, он тоже решил, что так будет лучше. Машинки для чтения мыслей у меня не было, но я очень надеялся, что это так. Я злился на него. Действительно злился. Но мне все равно не хотелось, чтобы он считал меня монстром.

Мне всегда было интересно, что происходит с вампиром после того, как он умрет.

Когда умирает человек, ему приходится встретиться лицом к лицу со всеми поступками, мыслями и словами, которые составляли его жизнь. И нет таких, которым нечего было бы стыдиться. Смерть — это всего лишь дверь в иную жизнь. В ней нет ничего сверхъестественного или пугающего, кроме того, что человек сам для себя выдумывает. Но процесс перехода из истории в историю включает в себя один довольно неприятный момент.

Я называю его «моментом совершенства».

На очень короткое время человек становится чем-то вроде ангела. Идеальным существом, отлично знающим, что хорошо, а что плохо. И при этом абсолютно беспощадным к самому себе.

— Встаньте позади меня, — сказал я. — Постарайтесь не привлекать к себе внимание и молчите, что бы ни произошло. С того момента, когда мы начнем, любая моя команда должна выполняться сразу. И заприте дверь.

— Это может быть опасно? — деловито спросил Цыбулин.

Некоторые люди, задавая такой вопрос, на самом деле хотят, чтобы их успокоили. Но не этот. Полковник смотрел на меня так, как будто у него заранее были разработаны подробные планы на любой случай и он просто хотел знать, какой из них применить.

— Мне еще не приходилось поднимать того, кто раньше был вампиром, — сказал я. — Так что я не знаю.

Насколько мне было известно, этого вообще никто не знал.

Я вдел правую руку в перчатку и проверил, хорошо ли заправлен в нее рукав халата. Дверной замок сухо щелкнул. Цыбулин встал у меня за спиной, спокойный как танк. А у меня руки дрожали.

Что случается с тем, кто при жизни был монстром? Никаких преувеличений, никаких переносных смыслов. Действительно монстром, клыкастым и злобным, регулярно охотившимся на людей.

Страдает ли его душа от того, какой сволочью был ее владелец, пока кто-то не вырвал у него сердце? Как ему удается пролезть в иную жизнь после тысяч лет, проведенных в этой? Отличается ли эта жизнь от той, что достанется после смерти твоему соседу по подъезду, учителю истории и отличному дядьке? Я не знал ответов ни на один из этих вопросов.