Сергей Демьянов - Такая работа

Добро.

Часов не было. Ну и хрен бы с ними.

Я вломился в первый попавшийся бутик — брендовый, с золотой вывеской и напыщенными манекенами. Я крикнул, что меня избили и ограбили. И что мне нужен новый костюм. Хороший белый костюм от Армани или что у вас там есть. И кожаные ботинки. Плевать, сколько это стоит. Прямо сейчас, немедленно.

Они не смогут меня узнать, если на мне будет белый костюм.

Пачка денег легла на прилавок, как печать на сердце, как перстень — на руку. Тонкая улыбчивая девочка метнулась за вещами, втолкнула меня в примерочную. Я содрал с себя вонючие тряпки, переоделся. Не торопясь, со вкусом поправил штанину. И вышел, чувствуя, что спасен.

Он стоял возле двери — худой, похожий на подростка парень в джинсах, которые были велики ему на пару размеров. Бывший четха держал в руках пакет с шоколадными конфетами и ел их, методично доставая и забрасывая в рот. Он смотрел на меня, как смотрят на чужого ребенка, убежавшего от родителей и заблудившегося в незнакомом районе — с жалостью и осуждением.

— Что? — шепнул я, чувствуя, как немеют губы.

Его голос был — желтизна резной кости, тонкость высохшего листа, скользящее движение в темноте.

— Они там, Кир, — сказал он. — Снаружи. Ты должен выйти к ним.

— Но я же удрал, — сказал я. — Я же удрал!

— Ты должен, — повторил он.

— Почему?

— Есть вещи, от которых нельзя удрать. — Он коснулся моего плеча узкой ледяной ладонью. Подтолкнул. — Ты — это то, что ты есть, и ты создан для того, чтобы быть с ними. Ты должен вернуться.

— Я не хочу, — сказал я.

— Знаю. — Бывший четха улыбнулся. Может быть, он думал, что этим вдохнет в меня хоть немного храбрости, но ни хрена не вышло. — Но, если ты можешь делать то, чего не могут другие, это не дар и не право. Это обязанность.

Глаза у девочки-продавщицы были совершенно круглыми. Она мяла в руках галстук-бабочку за двести баксов. Розовые ноготки впивались в атлас.

— Приглядите за чемоданом, — попросил я.

Повернулся, толкнул дверь — она была чертовски тяжелой.

И вышел.

Они все стояли там. Молча. Мертвые женщины с тусклыми волосами. Мертвые мужчины с кожей как пергамент. Мертвые дети, цепляющиеся за полы одежды чужих взрослых или безнадежно спящие на незнакомых холодных руках.

Они ждали, что я сделаю все правильно. Понимаете? Не накажу злодеев. Не спасу тех, кто нуждается в спасении. А так, как будто нажму на кнопку — и все наконец сделается хорошо. Из невыносимо плохо, ага.

Вот только ни у кого нет кнопки, чтобы из говна конфетки делать. Это важно.

Я проснулся оттого, что кто-то смотрел на меня. Так просыпаются от удара — резко, с шипением сквозь стиснутые зубы. Пистолет лежал в кармане куртки. Достать — вопрос пары секунд. Я схватил его не задумываясь, на автомате.

Знаю, это не слишком хорошая привычка — чуть что, за оружие хвататься. Но она пару раз мне жизнь спасала, так что пускай будет.

Только стрелять оказалось не в кого.

В кресле напротив сидела Марго. Она подобрала ноги под себя, как будто ей было холодно, хотя батареи жарили на полную. Перед Новым годом их всегда почему-то раскочегаривают так, что с закрытыми окнами спать становится невозможно. Ну как будто ребята в ЖЭКе думают, что на праздники обязательно похолодает.

На ней была моя старая клетчатая рубашка из байки. Я был уверен, что выбросил ее пару лет назад, потому что все пуговицы отлетели. Но вот, поди ж ты, на месте. Из-под рубашки трогательно торчали голые коленки. Ноги Марго покрывали синяки, но не свежие. Желтовато-бурые, может быть, недельной давности.

— Привет, — сказала она. — Я тебя разбудила?

— Да ерунда, — отмахнулся я. — Все равно вставать пора.

За окном совсем светло было. Не знаю, сколько я проспал.

Может, сутки или даже больше. Я всегда долго сплю после того, как попадаю в переделку, как будто нервная система в перезагрузку уходит. Подушка была перемазана кровью, но хотя бы не залита ею. Одеяло превратилось во влажную, воняющую потом шерстяную тряпку. Интересно, какого черта я вчера не добрался до кровати? Там хотя бы постелено было.

Не то чтобы я так уж нуждался в комфорте, но ведь теперь придется диван чистить. А пятна крови довольно плохо выводятся.

Почти ничего не болело, но жрать хотелось неимоверно. И еще больше — отлить. Вот об этом я и думал. И еще о том, во что бы мне такое завернуться, чтобы голой задницей перед девушкой не светить. В общем, не совсем о том, о чем следовало бы подумать. Кажется, я уже говорил, что в присутствии Марго начинаю тупить? Не знаю, с чем это связано, но так всегда было. Я даже пару раз сессию из-за этого заваливал.

— Слушай, я… — Она замялась, огляделась.

Я тоже — и очень зря, потому что мне тут же захотелось свалить отсюда. Когда у тебя дома вдруг оказывается девушка, о которой ты в принципе только мечтать мог, следует быть внимательным к мелочам.

В том смысле, что помойку в квартире ей лучше не показывать.

А у меня возле дивана стояла пара пустых бутылок и носки по всей комнате расползлись. Не то чтобы сильно грязные. К полу, во всяком случае, не прилипали. На стуле валялась куртка, на столе — пара оберток от гамбургеров. Кружка с недопитым кофе, распатроненный блистер кетанова, штук пять разноцветных пластиковых карт, пузырек борной кислоты, грязная чайная ложка… Нет, две чайные ложки, одна — в кофейных разводах, вторая — с налипшим луком из растворимого супа. Две отвертки, нож, жидкость для протирки монитора и пустые «трубочки» из-под порционного сахара.

Блин.

— Не хотела тебя беспокоить, но можно мне в ванну? — спросила Марго.

И лицо у нее при этом такое было, словно она ждала, что я скажу «нет, обойдешься». Или даже «еще чего!» Если честно, это жутко неприятно, когда девушка вот так на тебя смотрит.

То есть, понятное дело, у нее были причины. Выученное поведение — не сахар и в воде не растворяется. Но я не был тем парнем, который вбил в нее эту манеру. Понимаете, она как будто извинялась за то, что ей нужно в ванну.

Может, я и монстр. Но точно не такой, как Ник.

— Эй, ты меня ни с кем не путаешь? — Я поднялся и сел, судорожно натянув на себя сползающее одеяло. — Конечно, можно. Только с чистыми полотенцами у меня, кажется, голяк. Посмотри в шкафу на верхней полке. Футболку дать?

— Не, не надо, — торопливо отказалась Марго. — Твоя подруга сказала, что тебе нельзя вставать. Я все сама сделаю.

Подруга? Звучит обнадеживающе. Намного лучше, чем «жена» или «твоя девушка». С Анны-Люсии сталось бы что-нибудь такое ляпнуть.

— Давно тебя Люс сюда притащила? — спросил я.

— Не знаю. — Марго жалко улыбнулась. — Было темно. Ты спал. Мне так кажется. Но на самом деле мне нельзя доверять. Я не очень хорошо отличаю реальность от собственных фантазий.