Роберт Хайнлайн - Иов, или Осмеяние справедливости

— А это творение-женщина — та, что служила приманкой, — она тоже обладает свободной волей?

— На мой взгляд — да, мистер Председатель.

(Боже мой, Джерри, неужели же ты не знаешь?)

— Тогда думаю, можно предположить, что это творение не удовлетворится заменой чем-то похожим. — Он снова погудел, а потом присвистнул сквозь зубы. — Стало быть, придется копнуть глубже.

Кабинет мистера Кощея и так показался мне совсем небольшим. Теперь же присутствующих стало больше: еще один ангел, очень похожий на Джерри, но старше и со спесивым выражением лица, столь противоположным заразительной жизнерадостности Джерри; еще какой-то пожилой тип в длинном пальто и широкополой шляпе, с повязкой на одном глазу и с вороном на плече; и еще — кто бы вы думали? — Сэм Крумпакер, жулик из Далласа, будь проклято его нахальство! За спиной Сэма маячили еще три мужика — ребята весьма откормленные и все смутно знакомые мне. Я догадывался, что когда-то имел с ними дело.

И тут я вспомнил. Это у них я выиграл по сотне (или по тысяче долларов) в том совершенно идиотском пари.

Я снова пригляделся к Крумпакеру и разозлился больше, чем когда-либо. Этот тип напялил на себя мое лицо!

Я повернулся к Джерри и громко прошептал:

— Видишь вон того парня? Того, который…

— Заткнись!

— Но…

— Молчи и слушай!

Говорил брат Джерри:

— И кто же тут жалуется?! Или вы хотите, чтоб я проводил такие испытания в образе Христа? Да сам факт, что некоторые из них способны вынести такое, показывает, что тут нет ничего особенного: семь целых и одна десятая процента в последней серии, если не считать големов! Что, разве плохо? Кто бы говорил!

Старикан в черной шляпе сказал:

— Все, что меньше пятидесяти процентов, я считаю провалом.

— И кто поднимает гвалт? Тот, кто проигрывает мне в каждом тысячелетии? Как ты обращаешься со своими творениями, это твое дело, а то, что я делаю со своими — мое!

— Вот потому-то я сюда и явился, — буркнула большая шляпа. — Ты ведь нахально использовал одно из моих.

— И вовсе не я! — Яхве ткнул большим пальцем в сторону человека, разом похожего и на меня, и на Сэма Крумпакера. — Это вон тот! Мой шаббес гой! [113] Иноверец, которого богатые евреи нанимают для выполнения запрещенной в субботние дни работы. Грубовато сделано? А чей он парень? Ну? Признавайтесь!

Мистер Кощей постучал по моей рукописи и сказал человеку с моим лицом:

— Локи, сколько раз ты появлялся в этой истории?

— Смотря как считать, сэр. Восемь или девять, если говорить о личных контактах. Или все время, если вы учтете, что я потратил четыре недели, дабы довести до нужной кондиции ту рыженькую училку, что падала на спину и страстно пыхтела при появлении этого жалкого ничтожества.

Джерри положил мне на плечо свою огромную лапу.

— Молчи!

А Локи продолжал:

— А Яхве мне так и не заплатил!

— С чего бы я стал тебе платить? Кто из нас выиграл?

— Ты смухлевал! Я же подловил твоего чемпиона, твоего ханжу-фанатика, который был уже готов треснуть, как спелый орех, но ты взял да вмешался со своим Судным днем. Вон он сидит! Спроси его! Спроси, готов ли он, как и раньше, клясться твоим именем? Или хочет крыть тебя последними словами? Валяй спрашивай! А потом гони монету! Мне нужно оплатить счета за оружие.

Мистер Кощей спокойно произнес:

— Объявляю эту дискуссию не соответствующей порядку ведения заседания. Данный офис не место для улаживания споров по заключенным пари. Яхве, принципиальное обвинение в твой адрес заключается, видимо, в том, что ты проявляешь непоследовательность, разрабатывая и применяя правила игры с собственными творениями.

— А мне что, целоваться с ними, что ли? Не разобьешь яйца — не получишь яичницу.

— Речь идет о совершенно конкретном случае. Ты проводил проверку на прочность. Было ли это необходимо с художественной точки зрения — спорно. Однако в конце испытания ты одного забрал на небеса, а вторую бросил, чем наказал обоих.

— Правило одно для всех. Она под него не подходила.

— А разве не ты тот самый Бог, который повелел, чтобы скоту, обмолачивающему зерно, обязательно заматывали морду, дабы не вводить его во искушение?

И тут я обнаружил, что стою на бюро мистера Кощея и гляжу прямо в его неимоверно огромное лицо. Думаю, это Джерри поставил меня туда. Мистер Кощей спросил:

— Это твоя?

Я взглянул туда, куда он указывал взглядом. И мне показалось, что я теряю сознание. Марга!

Маргрета, холодная и мертвая, заключенная в глыбу прозрачного льда в форме гроба. Глыба занимала большую часть бюро и уже начинала подтаивать, роняя капли прямо на поверхность бюро.

Я хотел броситься к ней, но не смог даже пальцем пошевелить.

— Думаю, свой ответ я получил, — продолжал мистер Кощей. — Один, какова судьба этой ?

— Она погибла в бою во время Рагнарока. Она заслужила цикл пребывания в Валгалле.

— Нет, вы только послушайте его! — вмешался Локи. — Рагнарок еще не окончен! И на этот раз я намерен выиграть его! Эта pige [114] Девушка, девица ( дат. ) моя! Все датские девки дают дрозда будь здоров, но эта — чистый динамит! — Он самодовольно ухмыльнулся и подмигнул мне. — Верно я говорю, а?

Председатель очень тихо сказал:

— Локи, ты утомил меня. — И внезапно Локи не стало. Даже его стул и тот исчез. — Один, ты можешь освободить ее на часть цикла?

— На сколько? Она заработала право на Валгаллу!

— На неопределенное время. Это творение объявило о готовности мыть грязные тарелки «вечно» для того, чтобы заботиться о ней. Конечно, сомнительно, понимает ли оно, сколько это — «вечно»… и все же его история подтверждает серьезность его намерений.

— Мистер Председатель, мои воины — как мужчины, так и женщины, — погибшие в честном бою, равны мне. Они не рабы, и я горд, что я — всего лишь первый среди равных. У меня нет возражений… если она согласна.

Мое сердце заныло. И тут Джерри через всю комнату шепнул мне:

— Не лелей слишком больших надежд. Ведь для нее прошло уже более тысячи лет. Женщины легко забывают…

А Председатель продолжал:

— Надеюсь, структура тканей еще не уничтожена?

Яхве пробормотал:

— Кто же уничтожает копии документации…

— В случае необходимости — восстановить.

— И кто оплатит расходы?

— Ты. Расценивай это как штраф, который должен научить тебя уделять больше внимания принципу последовательности.

— Ой! Или я не выполнил все свои пророчества? А теперь он говорит, что я непоследователен! И это справедливость?

— Нет. Но это Искусство. Александр! Смотри на меня!

И я глянул в его огромное лицо. Его глаза завораживали меня. Они росли и росли. Я наклонился и рухнул в их бездонную глубину.