Эльдар Дейноров - Прокурор дьявола. Жатва

В школе все шло, вроде бы, как надо, как она того хотела. Ее реферат «Великая Французская революция и революционные движения XX века» был одобрен, больше того, работу посчитали примером для всего класса. Еще совсем недавно она необыкновенно гордилась бы этим — теперь же ей было все совершенно безразлично. И похвалы учителей, и разговоры с матерью, и даже добрые отношения с Алкой.

Та сама стала наблюдать, что с подругой происходит нечто непонятное. Но что именно, она даже не могла бы сформулировать как следует.

А Кристине становилось все хуже и хуже — не только с каждым днем, но и с каждым часом. Она даже не могла представить себе, что такое случилось уже со многими людьми. Вначале идет беспокойство — совершенно беспричинное. Потом начинается радость и эйфория — все удается, все просто замечательно, все заветные желания исполнились, ура!

А потом следует опустошение, когда «заветные желания» абсолютно не волнуют, хочется плюнуть на все.

Что бывает после, могла бы рассказать та самая «бомжиха», которая так напугала Сашку-Мазилу — если бы зомби такого рода вообще могли разговаривать.

Могла бы поведать об этом и женщина с красивым бледным лицом, по виду — цыганка или испанка, если бы она повстречалась с Кристиной в эти дни. Хотя вряд ли она стала бы говорить хоть что-нибудь — с мечеными незачем говорить и доказывать им, насколько они были неправы. Заключивших контракт надо от него освобождать — быстро и безболезненно, одним резки движением руки.

Хотя, попадись Кристина Изабелле, уже в этот момент она могла бы вызвать некоторую растерянность. Быть может, Изабелла и попыталась бы заговорить с девочкой.

Но этой встречи не произошло.

Наконец, кое-что о контрактах могла бы рассказать и Алкина сестра — если бы она жила в той квартире, где обитала подруга Стины, а не при своей малопонятной работе.

Так что не случилось и этой встречи.

И Кристина оказалась предоставленной самой себе и своим настроениям.

В то воскресенье она шла по Лиговскому проспекту без всякой цели, едва волоча ноги — так можно идти, если осознаешь, что завтра придётся опять отправляться в эту поганую школу, получать эти растреклятые «двойки», попадать под горячую руку предкам — пропади они пропадом!..

Ничего подобного в жизни Кристины не было, да и быть того не могло. Все было как раз ровно наоборот!

Но это не радовало, а лишь вызывало тревогу. А уж насчет хорошего настроения и думать было нечего — никакого настроения просто-напросто не было вообще.

Было другое — ей казалось, что с ней уже произошло нечто нехорошее, и жить, вообще-то, не стоит. Что именно — она понять не могла. Теперь уже тревога никак не связывалась с той злополучной анкеткой, заполненной матерью. Неприятности Стины были как бы сами по себе, не вмещались в какое-то конкретное событие.

И еще — отчего-то ей было очень страшно. Но чего надо бояться — она не знала и сама.

Вот в таком состоянии она и решила пройтись, сама не зная, куда, — может быть, осенний городской воздух прогонит эту совершенно беспричинную тревогу.

Городской воздух не спешил это делать. Скорее, наоборот — тревога только усилилась.

Она свернула с проспекта в переулок — почти не отдавая себе отчета, зачем ей это понадобилось. Просто так — на Лиговке было слишком много машин и слишком много людей, а здесь все-таки потише.

Узкая улица упиралась в небольшую площадь со сквером, где стоял памятник Пушкину. Сейчас на скамейках было довольно пустынно — хотя до зимы и морозов еще далеко, но питерская осень бывает слишком прохладной, чтобы долго задерживаться в сквере.

Кристина задумчиво присела на скамейку. Достала из кармана крохотные наушники к плееру, включила звук. Она даже не расслышала, что там за радиостанция, и уж, тем более, не расслышала название группы. Просто музыка — и все. По крайней мере, какой-то живой звук — и на том спасибо.

Кристина сидела с закрытыми глазами, стараясь отвлечься от своих тяжелых мыслей и ощущений.

Получалось это очень трудно. Ей неожиданно показалось, что если она сейчас откроет глаза, то окажется в каком-то совершенно ином мире — с теми же двориками и домами, улицами и скверами — но каждый подъезд «гостеприимно» распахнет перед ней хищную пасть, каждый дворик начнет сжиматься, пытаясь навсегда запереть, проглотить ее. И она будет вечно метаться по этим улицам, стараясь найти хоть какой-нибудь выход…

«Боже мой, что со мной такое творится!» Кристине вдруг подумалось, что она сходит с ума. Да-да, наверное, так и бывает со всеми сумасшедшими — только вот с чего, почему?!

Тут же явилась и спасительная мысль — если она представляет, что все эти настроения — неправильные, если она считает, что может сойти с ума — значит, на самом деле с ума она вовсе даже и не сошла.

Пожалуй, это хоть чуть-чуть, но утешало.

Песня прервалась, ведущая стала что-то рассказывать о некоей группе «Ойкумена», которая — совершенно неожиданно для всех — находится на вершине хит-парада радиостанции уже третью неделю.

— Обычно такое ожидается от, так сказать, мэтров — от Шевчука, Кинчева, Бутусова… Да вы и сами знаете, кто в последнее время занимал верхнюю строчку нашего чарта. А здесь произошло что-то странное — думаю, без колдовства уж точно не обошлось. В любом случае — вот она, песня, неожиданно опередившая все, что мы приготовили для вас. Итак, «Ойкумена», Санкт-Петербург…

Ведущая говорила еще что-то, когда зазвучала негромкая музыка. Кристина неожиданно подумала, что ее всегда это раздражало — болтливые ведущие на фоне уже начавшейся песни. Как будто им времени для своей болтовни мало. Зачем они так? Только портят все…

Она никогда не слышала «Ойкумену», поэтому подумала, что их солист должен быть парнем — ну, недаром же группу поминали вместе с Бутусовым и Шевчуком. Но нет — пела девушка, тихим, слегка вкрадчивым голосом. И этот голос, — в такт мыслям Кристины, — уводил куда-то, но совсем не в тот жутковатый мир, который только что возник в ее воображении.

Она снова представила себе те же самые узкие дворики, дома, тесно стоящие друг к другу, безлюдные скверы — но теперь никакой жути в них не было. Скорее уж, они были настроены дружески, пусть и слегка настороженно.

В этом мире было много непонятного. Почему-то над одним кварталом странного города светило солнце, в другом всегда шел дождь, а кое-где встречались январские сугробы. Где-то жили люди — и не только люди, но и какие-то совсем уж таинственные существа, где-то не было ни единой души.

Кристина словно бы пролетала над этим странным городом, пытаясь понять, что она видит и куда она попала.

А голос в наушниках звал и звал ее за собой — тихо, но властно.