Сергей Кусков - В тени пророчества

Я постоял, помявшись. Какая-то сила тянула туда, внутрь. Сила, спорящая со всеми доводами благоразумия.

— Я должен посмотреть. У меня такое чувство. Все будет нормально, я знаю.

Консуэла помолчала, уставившись в пол, о чем-то напряженно размышляя.

— Обещай, что не причинишь ей никакого вреда. Только посмотришь.

— Эй, курица, так не честно! Этих б…дей инквизиторских мочить надо, в сортире, пока спят! А то потом поздно будет!

— Цыц, нечистая! — бросил я ей и обернулся к Элле.

— Обещаю. Никакого вреда. Только посмотрю.

— Хорошо. — Тяжело выдохнула Консуэла. — Заходи. Она не проснется. — И отошла в сторону.

Я осторожно сунул лицо внутрь через закрытую дверь. Настя, та самая, кидавшая меня с коряги в воду и загоравшая рядом топ-лес, нанявшая урок, чтоб убить меня и дотащившая до квартиры, когда лежал внизу весь избитый и без сознания, почувствовавшая в Тени и наставившая ствол, а затем развернувшаяся и уехавшая. Такая непонятная, горе-убийца-профессионал, и такая… Несчастная? Да, несчастная. Она спала за рулем, откинув голову назад. Судя по позе и термосу в руках, спать не собиралась, уснула случайно. И была совсем не похожа на тот образ «злобного киллера», который в красках обрисовал Макс. Лицо измождено и излучает усталость, полную разбитость. Уснула на «рабочем месте» не от хорошей жизни, сразу видно. И хоть я знал, что именно она заказала меня, что отправит к Великому Духу Ешве (о, Господи, и это прицепилось!) мою бессмертную душу, отделив предварительно от тела даже не задумываясь, походя, мне стало ее жаль.

Я втянул внутрь всё тело, сев на место, рядом с водительским.

— Не смей! — раздался окрик Консуэлы.

— Элл! — прошептал я. — Ты что? Я ж обещал! Просто посмотрю немножечко… Кстати, а что ты сделала?

— Смотри, даже не думай ей что-либо плохое делать! Попросила ее ангела-хранителя не будить, при условии, что ты ничего не сделаешь. Так что смотри, только смотри!

— Элл, говно вопрос! Ты ж меня знаешь! Я ж слово дал!

— А вот этим, мой хороший, она и порешит тебя, если ты не порешишь ее — ядовито сказала Эльвира, появившись на заднем сиденье и указывая рукой на предмет, лежащий между сидениями.

Это был короткий и узкий меч. Скорее длинный кинжал. Самое интересное, что он был виден в ЭТОЙ картинке. В Реале же была видна лишь легкая дымка, как в случае с домовым.

— Это меч инквизиции, Мишаня! Он существует в обоих измерениях. От него не спрячешься, не уйдешь. Мочи ее, прямо сейчас!

— Нет, Элли, даже и не пытайся!

Я вгляделся в ее лицо. Уставшая, изможденная. Бледная. Бедняжка! И тут почувствовал какую-то связь с ней. Какую-то привязанность, схожесть. Нет, она не могла меня убить. Не знаю, что там произошло, но это не она. И не убьёт. Потому, что мы… Не знаю, как это сказать. Какое-то родство, родство душ у нас было. Я аккуратно, под шипение Консуэлы, провел рукой по ее волосам. Мягкие, светло-русые. Нежные. Хотя, немного лохматые, растрепанные. Но это не портит ее женственный, и вместе с тем такой мужественный вид… Амазонка!

От моего прикосновения амазонка заворчала во сне, прислонилась щекой к ладони, но не проснулась, продолжая спать дальше, как ребенок.

— Её ангел тебе доверяет, Мишенька! — с улыбкой и удивлением прошептала Консуэла. — Поздравляю, заслужить доверие хранителя непросто!

— Слышишь, чувак! Ты достал! Я боюсь этого делать, вдруг хранитель испугается и разбудит! Она ж тебя одной левой к праотцам отправит, а я на ковер к Хозяину не хочу! Так что давай сам. Давай, давай! Не смотри на меня так! Как будто не понимаешь, о чем я!

Я понимал, конечно, понимал. И понимал также, что действительно, хочу это сделать. Зачем? А, шут его знает? Просто хочу. Почему нет, в конце-то концов? Провел ладонью по ее щеке, потом наклонился и под испуганный визг Консуэлы нежно-нежно, стараясь не разбудить, поцеловал в губы.

Это было здорово! Секунды текли, за спиной ахнула и замолчала, выкатившая глаза от изумления, ангел, а Настя продолжала безмятежно спать.

Ливия, 10 000 лет назад

— Говоришь, тебя зовут Зебаб?

Аморей кивнул, боясь оторвать глаза от земли и посмотреть в глаза своему хозяину.

— Но это не аморейское имя.

— Меня мама называла. Она была любимой женой отца и он согласился оставить имя так, господин.

Сати передернуло.

— Не называй меня господином!

Аморей от удивления забыл о страхе и поднял глаза

— Но ты взял меня в плен в бою! И оставил жизнь! Значит, теперь я твой раб!

— Люди Юду не держат рабов и не признают рабства! — перебил его ученик шамана.

Зебаб усмехнулся. В его мировоззрении рабство было само собой разумеющимся, и отсутствие оного привело бы к такому вакууму, последствия которого ум кочевника боялся даже представить.

— Как же мне называть тебя? — и склонил голову.

— Сати. Называй меня просто Сати.

— Хорошо, хозяин Сати. — Еще раз поклонился Зебаб.

— Я же просил тебя!

— Я не называл вас господином, хозяин Сати.

Юный шаман лишь махнул в сердцах рукой.

— А, вороны с тобой! Называй как хочешь!

Они сидели в степи, возле реки. Река медленно и величаво несла свои воды к морю. Вокруг простирались охотничьи угодья рода Давида Высокого, но поселок их рода находился в часе пути.

— Хозяин Сати неспроста привел сюда своего раба, ведь так? — спросил Зебаб.

«А он действительно умен!» — подумал юный шаман, второй день наблюдавший за пленником. Вслух же ответил:

— Да. Я хочу поговорить с тобой. И не только поговорить.

— Я весь во внимании, хозяин.

Сати немного подумал, помолчал, затем задал вопрос прямо:

— Ты хочешь домой? Хочешь, чтоб я освободил тебя?

В глазах аморея промелькнули две искры надежды, но тут же погасли, прячась за щитами раболепия.

— А кто бы не хотел на моем месте, хозяин Сати? — и хитро улыбнулся.

— Хорошо. Я отпущу тебя. — Огоньки глаз кочевника опять блеснули — Но сначала ты меня будешь учить.

— Чему хочет научиться хозяин? Стрельбе из лука? Верховой езде?

— Всему. — Сати помолчал. — Ты научишь меня всему. Сделаешь из меня воина. После этого уйдешь в родную степь. Даю слово шамана.

Зебаб довольно улыбнулся.

— С чего начнем?

— Знаешь, у Саида доверие заслужить практически невозможно. Это очень сильный и вредный ангел. А ты тут такое вытворяешь, и он не реагирует!

— Саид? — удивленно переспросил я. Мы (то есть я, Элли обиделась и не подавала признаков присутствия. Мы в моем лице) поднимались по лестнице, для удобства не выходя из Тени.

— А что тебя смущает? Национальность? Имя?

— Ну, и имя тоже.

— Раньше, при жизни, он был арабом, если ты об этом. Но праведником. Он один из немногих духовных деятелей своего времени пытался отрицать джихад и вернуть ислам в нормальное русло. Но время было темное, крестовые походы, бесконечные войны с христианами. Короче, казнили его. Но Саид был истинным праведником, поэтому ему предложили идти к нам. Он гораздо старше нас обеих, мудрее и опытнее. Поэтому я и удивлена, что не отреагировал, когда ты стал вытворять ТАКОЕ!