Фуюми Оно - Тень Луны, Море Теней

«Умер», — собиралась сказать она. Спохватившись, он сформулировала это более вежливо:

— К несчастью, он скончался.

Голова старика резко подпрыгнула, затем он низко поклонился и прижал рукава к глазам. После минутного колебания, Ёко похлопала по его округлившимся плечам. Поскольку, судя по всему, его это не обидело, она продолжила ласково поглаживать костлявую мужскую спину, пока его рыдания не утихли.

— Прости. Когда ты доживёшь до моего возраста, плакать становится всё легче, — сказал старик.

Ёко ничего не сказала, только покачала головой в ответ.

— Так… в каком году это случилось?

— В каком году? — отозвалась Ёко.

Старик как-то непонятно посмотрел на неё.

— Когда закончилась Великая Война? — спросил он.

— Это было в 1945.

— Шова?

— Э-э… — Ёко пришлось на минутку задуматься, вытаскивая из памяти хронологические таблицы, которые она заучивала на школьные экзамены, — Думаю, двадцатый год Шова.

— Двадцатый год Шова? — уставился тот на неё, — Я попал сюда в двадцатом году Шова. Когда в двадцатом Шова?

— В августе… Это было 15-го августа.

Старик сжал кулаки.

— Август? 15-го августа, 20-го Шова?

— Да…

— Меня выбросило за борт 28-го июля! — он свирепо взглянул на неё — Не больше чем за полмесяца до этого!

Не имея ни малейшего представления, что сказать, Ёко могла только склонить голову, тихо и терпеливо, пока старик продолжал без остановки расписывать все горести, которые ему пришлось пережить из-за войны.

Было уже около полуночи, когда он наконец начал расспрашивать Ёко о ней самой. О её семье, её доме, как он выглядел, какую она вела жизнь. Было немного больно отвечать на эти вопросы. Она неожиданно осознала, что перед ней находится человек, родившийся задолго до неё, который был перенесён сюда и никогда больше не вернулся.

Уготована ли и ей такая же участь? Суждено ли ей провести всю жизнь в этой странной стране, не имея возможности вернуться домой? По крайней мере, ей повезло встретить собрата кайкъяку. Если подумать над тем, сколько времени этот старик провёл в одиночестве, это и в самом деле было подарком судьбы.

— Скажи мне, за что мне всё это? — старик сидел, подогнув под себя ноги и, упёршись локтями в колени, подпирал голову руками, — Я потерял своих друзей и всю семью, очутившись в этом странном месте. Я всё едино думал, что умру в один из этих налётов, но, только подумать, что всё это закончилось через полмесяца, каких-то полмесяца.

Ёко всё ещё не нашлась, что сказать.

— Конец войне и всё снова встало бы на свои места. А я, вместо этого, очутился здесь, не получая никакой радости от жизни, даже хорошей еды.

— Да, но…

— Я уже много раз говорил, что было бы лучше, если бы я погиб в одном из этих налётов, всё лучше, чем попасть в это странное место, где я понятия не имею, что и где находится, и ничегошеньки не понимаю из того, о чём говорят.

Ёко взглянула на него с изумлением.

— Вы не понимаете, что они говорят?

— Ничего. Только несколько слов, тут и там. Поэтому-то это единственная работа, которую я могу заполучить, — он подозрительно посмотрел на Ёко, — Ты понимаешь, что они говорят?

— Да… — уверенно сказала Ёко, — Для меня это звучит, как японский.

— Глупости, — сказал старик, с потрясённым лицом, — Единственный раз, когда я услышал японский, кроме как, разговаривая сам с собой, было сегодня, от тебя. Понятия не имею, что за слова они произносят, но для меня это нечто вроде китайского. Но уж и близко не японский, это точно!

— Но разве они пишут не иероглифами?

— Да, ими. Но китайскими знаками. В порту работали несколько китайцев, и они разговаривали в том же духе.

— Но это невозможно! — Ёко смотрела на старика, обуреваемая смятением чувств, — У меня не было никакой проблемы с языком с тех самых пор, как я попала сюда, ни одной. Если бы они разговаривали на любом другом языке, кроме как японского, я ни за что не смогла бы их понять.

— Значит, ты поняла, о чём они там внизу разговаривали до того?

— Конечно.

Старик покачал головой.

— Что бы ты не слышала, это не мог быть японский. Никто здесь не говорит по-японски.

Что, чёрт возьми, происходит, удивилась Ёко, всё более сбившись с толку. Она нисколько не сомневалась, что язык, который она слышала, был японским. Но старик продолжал утверждать, что это не так. Она не могла обнаружить никакой существенной разницы между тем, что она слышала повсеместно и языком, на котором разговаривал он.

Она сказала:

— Это царство Ко. Слово Ко пишется иероглифом, означающем «умелый», верно?

— Да.

— Мы кайкъяку и мы пришли из-за Къйокай. Слово Къйокай означает «море пустоты».

— Снова верно.

— Этот город — столица префектуры.

— Столица префектуры? Это крепостной город. Феод, ты имеешь в виду.

— Нет, как префектурные власти в Японии.

— Как префектурные власти?

— Ну, где живёт губернатор.

— Губернатор, говоришь? Нет здесь никакого губернатора. Тут самый главный это мировой судья.

«О чём это он», — пробормотала себе под нос Ёко.

— Я всегда слышала, как его называли губернатором.

— Нету такого.

— Зимой люди живут в городах, а, с приходом весны, возвращаются в поселки.

— Люди живут в деревнях, а весной возвращаются обратно в поселения.

— Да, но я…

Старик свирепо уставился на неё.

— Кто ты такая, чёрт побери?

— Я…

— Ты не такая же кайкъяку, как я! Я здесь один, в этой странной стране, уже целую вечность! Заброшенный сюда посреди войны, не зная ни языка, ни всех этих обычаев, ни жены, ни детей, один-одинёшенек!

Почему это так? Ёко отчаянно пыталась найти ответ. Но как бы она не старалась, ничего из того, что она слышала до сих пор, не давало ей ни малейшего объяснения.

— С огня да в полымя, вот как было со мной! Мы столько перенесли во время войны, а вам досталась лёгкая жизнь! За что?!

— Я не знаю! — закричала Ёко в ответ.

Из коридора за дверью донёсся голос:

— Что-то не так?

Старик поспешно приложил палец к губам. Ёко повернулась к двери и сказала:

— Ничего, извините.

— Здесь люди пытаются заснуть.

— Я буду по-тише теперь.

За дверью послышались удаляющиеся шаги. Ёко вздохнула. Старик с изумлением посмотрел на Ёко.

— Ты поняла, что он сказал?

Он имел в виду язык, на котором это произнесли. Ёко кивнула.

— Поняла.

— Ты говорила на нашем языке!

— На каком языке я говорила?

— Ты говорила по-японски!

— Но человек, с которым я разговаривала, он меня понял.

— Кажется да.

Ёко говорила на том же языке, что и раньше, она слышала те же слова, что и раньше. Что могло объяснить столь странный феномен?

Лицо старика несколько смягчилось.

— Как бы то ни было, ты не кайкъяку. Нисколечко. Уж во всяком случае, не обычная кайкъяку.