Павел Сэкке - Лабиринт силы

Юноша задумался.

— Она искренне хочет помочь, — с теплотой в голосе сказал Кэйран. — Пусть. Она не может по-другому.

Йору потеребил свою бровь.

— Пока наша стажировка приостановлена… До выяснения всех обстоятельств.

На соседней койке послышалось шевеление, зашуршали простыни. Амидо открыл глаза и пытался сесть. Получалось у него это не очень — координация движений нарушилась, да и заметно было, как ослаб Талахаси.

Наконец, после некоторых трудов у него удалось привести верхнюю часть тела в относительно вертикальное положение, оперевшись на подушку. Брюнет обвёл палату мутноватыми глазами, остановился на Хаше.

— У всей твоей семьи, — хриплым тихим голосом произнёс потомок рестораторов. — У всей твоей семьи теперь передо мной солидный счёт.

Йору и рыжий переглянулись, на лицах непроизвольно появились улыбки.

— Ты не меняешься, Амидо, — обречённо вздохнул Хаш. — Только-только вернулся с того света, а туда же — решать финансовые вопросы.

— Твоя рачительность и основательность внушает уважение, — вторил Йору. — Ты истинный сын своих родителей.

— Да пошли вы… Хотя нет. Сначала я скажу, как рад вас видеть, а потом можете катиться на все четыре стороны.

В этот момент, как по команде входная дверь распахнулась и в палату ввалилась шумная толпа родственников Талахаси. Помещение сразу же заполнилось гомоном и шумом. Видя такое дело и ощущая себя относительно неплохо, Хаш тихонько соскользнул с кровати, сделал знак Йору и они двинулись к выходу. На пороге адепты обернулись, немного полюбовались ошарашенным видом Амидо, скорчили скорбные лица. Попрощавшись с семейством брюнета и сообщив им напоследок "указание врача" о том, что пациенту необходимо плотное питание, Кэйран и Когаку отправились в больничный двор, подышать свежим воздухом.

Дальше больничного дворика адептам продвинуться не удалось. Мало того — пришлось потратить пятнадцать минут, чтобы доказать дежурной сестре нормальное состояние Хаша. Хоть и с трудом, но та поверила. Заставила расписаться в каком-то журнале и предупредила — за ворота ни ногой. Кэйран, в принципе, и не собирался.

Они вышли в солнечный день, полный отзвуками вчерашней свежести. Негромко шелестели в лёгком ветерке кронами плакучие ивы, журчал фонтан. В прозрачной воде рукотворного пруда лениво перебирали плавниками жирные карпы. Именно здесь, на широкой каменной лавке и устроились Йору с Хашем. Рыжий просто наслаждался погожим днём, после вчерашнего дождя. Со стороны он казался совершенно безмятежным, а Йору не настолько хорошо знал товарища, чтобы точно прочитать его внутреннее состояние. Так и сидели молча — Кэйран щурился на яркое солнце, а Когаку кормил рыб невесть откуда взявшимся куском хлебного мякиша.

За их спинами раздалось деликатное покашливание. Адепты лениво развернулись и увидели невысокого пухлого старичка. Он был лысоват, жидкая растительность сохранилась лишь по краям головы, невысок ростом. Одевался старичок в традиционное кимоно с широкими рукавами, неброского, мышиного цвета. На ногах красовались самые простые деревянные сандалии. Руки незнакомый дедок прятал в рукава своего кимоно.

— Кхе, кхе, молодые люди, — он лукаво глянул на адептов. — Разрешите присесть рядом? Очень люблю, знаете ли, посидеть с молодёжью. Посмотреть, на кого тут всё останется.

— Да, конечно, садитесь, — вежливо подвинулся Йору.

Дед, кряхтя, устроился на краю лавки. Рыжий не одарил его пристальным вниманием — окинул взглядом и продолжил смотреть в небо.

— Уж простите болтливого старика, — произнёс дед, решив, что расположился достаточно комфортно, — можно поинтересоваться, что вас привело сюда? В больницах должны такие как я быть, — при этом он совершенно обезоруживающе улыбался ртом полным крепких, здоровых зубов.

— У моего друга…

— Случился семейный конфликт, — перебил Хаш Йору. — Повздорили с сестрой, ничего необычного. Так, мелочи.

— Эх, молодость, молодость, — покивал головой их собеседник. — В моё время было точно так же. Только повсюду. Весь город — как одна семья. Все друг друга знают. Многое изменилось с тех пор.

— Вы чародей? — спросил рыжий, внезапно заинтересовавшийся разговором.

— Можно и так сказать. Я больше по кабинетной работе, да… Сплавили старика с глаз подальше, — ухмыльнулся он. — Отправили доживать спокойно.

— Ясно, — кивнул Кэйран. — Кабинетная работа. Я бы не смог.

— Чего ж так? — удивлённо вскинул брови собеседник.

— Я хочу приносить реальную пользу. Выполнять долг боевого чародея.

Старик пожевал губами.

— Долг боевого чародея, вот оно что. А в чём он заключается?

Кэйран пристально посмотрел в блеклые старческие глаза.

— Боевой чародей должен защищать свой дом. Любой ценой.

— Верно и… неверно. Нас учили, что боевой чародей должен сделать всё, что в его силах для пользы города. Помочь ему выжить. Что он должен уметь жертвовать — но помнить, что жертва не должна быть напрасной, понимаешь меня?

Хаш глупо заморгал. Затем на его лице проявилось упрямое выражение.

— Чародей должен проявлять стойкость духа.

— Чародей должен помнить, что его окружают живые люди. Что сам он — живой человек. Что Дзэнсин — это его дом, а его жители — семья. И каждую жертву настоящий боевой чародей вольного города Дзэнсин должен помнить до конца жизни. Помнить и уважать того, кто заплатил цену за жизнь города. Эх, молодёжь, молодёжь.

— То есть вы хотите сказать, — вмешался молчавший Йору, — вы хотите сказать, что чародей должен думать сердцем?

— Да нет, же! — старик показательно нахмурил брови. — Думать чародей пусть головой думает. Но и про сердце нельзя забывать. Маг без сердца — всё равно, что голем. Не живёт, существует. Маг без сердца может всё что угодно — и всему, чему угодно найдёт оправдание. Да вот только одно дело, когда человек сам, добровольно, себя городу в жертву приносит и другое — когда превращается просто в закорючку на бумаге. А закорючки, они сердце не трогают, особенно если нет его.

Слова старика задели Хаша за живое.

— Вот скажите, уважаемый. Как понять, как узнать — есть сердце у мага или нет?

— Просто, — дед взглянул на юношу своими блеклыми глазами. — Если люди для него важнее силы или знаний — значит, есть сердце.

— Но ведь без знаний мы исчезнем. Без постоянного развития город превратится в стоячее болото, — в Йору взыграл книжник.

— Тоже верно. Но даже при самых благих намерениях, чародей должен помнить, что знания для людей, а не люди — для знаний. Мы не зря живём в Акиномори, хоть и обособленно. Мы сами — такие же люди.

После этой фразы старик поднялся с лавки.