Валентин Юрьев - Паучий Замок

Прямо перед глазами: факел, полог, как крыша палатки и от него отделяется тот самый 'парень', которого он видел 'падающим', они прыгают навстречу и чуть не сталкиваются лбами, но равновесие всё-таки теряют, она вскрикивает и в этом негромком крике и боль и любовь и ожидание, всё уместилось в одном звуке.

- Канчен-Та, девочка моя, боялся, что тебя не увижу, а сегодня видел, что ты падаешь, я и побежал...

Мишка как будто боится, что она сейчас пропадёт как мираж и старается сумбурно выпалить всё, в одно предложение, а она ничего не говорит, а только обнимает его так, как будто хочет прирасти навеки.

- Так-так! То видит, то боится, что не увидит! Мроган, а где соблюдение приличий? Да отцепись ты от неё хоть на вздох.

Тело уже падает на колено, но его подхватывают сильные руки и обнимают ещё крепче - Охотник как всегда чудаковат, но объятие это искреннее, как и всё, что он делал раньше.

- Привет, Верт! Ты опять ты? Или ты теперь 'Вы'?

- Буду 'Вы', когда пройдём ворота, а сейчас - долой приличия!

- Верт, я так рад!

- Можешь смеяться, сын мой, но я - тоже.

- А почему вы здесь? Чего встали? Тут осталось идти одну метку, у нас сейчас праздник, я просто сбежал, опять влетит, я видел вас ещё утром, на Посвящении...

- Как, у вас уже прошел обряд?

- Да, утром. Я видел, но думал там одни хассаны.

- Неужели ты мог разглядеть так далеко?

- Нет, конечно. Догадался. ... Король приехал. А они же к нему шли. И он меня спрашивал.

- Ты сказал, что они хотели?

- Да, сказал, что хотели нас убить за золото. Как было, так и сказал.

- И это кто-то слышал?

- Могли слышать. Вождь точно слышал, охрана, могли, короче. А ты - Мишка целует в нос лицо с такими дорогими глазами - ничего не слышала! Тебе ещё рано такое слушать.

- Перестаньте лизаться при всех! ... Это хуже. Хотя, только для них хуже, я их только сопровождаю.

- Пошли к нам! Там - праздник, еда, вода горячая, танцы, пошли!

- Да нас сейчас никакой кордон не пропустит, тем более - на праздник, ты что, три руки воинов!

- Тогда, пошли, втроём. Ещё легче, а там вкусноты всякой - лопнуть можно!

- Я совсем забыл, - у неё - нога!

- Значит, ты всё-таки падала?

- Да, несильно. Пошли, я дойду. Теперь у меня ещё две ноги! Ну, пошли, я правда, смогу, чуть-чуть болит!

Принц недолго думает. Подзывает охрану (ого!), отдаёт распоряжения, документы на проход, Мишка выпросил немного еды и согревающего, надел взятый у Канчен-Ты рюкзак, удивляясь тому, что это не корзина, а такой же настоящий рюкзак как у него, и они трогаются.

Бывшая пленница одной рукой висит на плече и нет ничего слаще этой тяжести, а Верт идёт впереди, чтобы не видеть этого безобразия, и страхует. Если мы свалимся, то его тело будет амортизатором.

До охранника идём молча, тут не до разговоров.

- Дядь Керк, а говорил, я не принесу.

Он выходит из тени, как положено, проверяет пропуск и с удовольствием забирает угощение, с сомнением глядя на раненого. Сейчас передадут об этом 'всем постам' а мы топаем по долине, и сразу становится ясно, что на пяти ногах будем идти слишком долго. Да ещё и неизвестно, можно ли девчонке ходить.

Я останавливаю наш санитарный караван, наговариваю раненой прозрачную шину на нижнюю часть ноги, теперь она может на неё нормально опереться, но не ходить, сустав гнуться не будет.

Потом мы делаем из лямок рюкзаков сиденье для переноски и дальше идём так тесно, что мне это кажется очень символичным: принц, который не брезгует, тащить на себе простую смертную, два колдуна разных сословий, обнимающиеся как братья, вот так идти бы и идти по миру, только куда?... И тут я вспоминаю, что Верт может читать мысли, испуганно смотрю на него и слышу короткий ответ: 'Вперёд!'

И не понять!.. То ли он всё понял, то ли случайно попал в десятку? Я рассказываю, как мы пришли, про драку, про короля, рассказываю все свои болячки и переживания, эти двое - единственные, кому я могу рассказать всё. И даже про сестрёнку, и про свою маму.

Потом Верт рассказывает, как он привёл всю команду в клан, как злился Большой Вождь, но не потому, что предатели хотели убить беспомощных мальчишек, а за то, что они скрыли золото за проход, да и за убийство, тоже.

- Это всё я виноват. Уж не маленький. Все знали, что я наградил вас деньгами, сам раструбил. Фарл Зоркий теперь злится на то, что эти два дурака и себе ничего не взяли и мальчишек отпустили. Надо было их судить, а там родственники, причём сильные. Вождь и на меня злится за то, что помешал убийству, но сказать этого вслух не может, а мне потом донесли.

- Кто донёс?

- Как, кто? ...Шпионы.

- Настоящие шпионы? - я ужасно удивился?

- Нет, конечно, но у каждого правителя есть сеть мелких стукачей, которые готовы продать кого угодно, в том числе, и его самого за мелкие монетки.

- И у нашего тоже?

- У каждого! Ни один правитель не обойдётся без информации, а где её взять? Хоть тошнит, хоть как, но заводи стукачей, прикармливай, следи за ними, чтобы не продали.

- А я удивлялся, как быстро в клане все новости передаются!

Канчен-Та рассказала, про перепой на кордоне, как она расстроилась, когда не нашла нас утром, про посещение могил, напомнила нам детали захоронения, которые уже и забылись, про обратную дорогу, которая растянулась на два дня, про сплетни вокруг наших имён и про то, как она испугалась, узнав слухи о хассанах и нашей гибели.

А потом пришел его величество принц с отрядом пленников, и рассказал правду только ей одной, а ещё через несколько дней позвал с собой, придумал, что ему нужен слуга, обещал заплатить и уломал родителей.

Во время всех этих рассказов я ревниво поглядывал на руку моей суженой, лежащей на плечах принца, и мне это не нравилось до тех пор, пока вторая рука, лежащая на моих плечах, не отвешивает мне лёгкую затрещину. Я ревную!!! Я первый раз в жизни ревную свою девчонку и горжусь этим! А она смотрит как взрослая, снисходительно, как будто вдвое старше меня.

В таких весёлых беседах протекает наша дорога и даже жалко, что она заканчивается, из ворот выскакивают слуги, освобождают принца от его ноши и уводят к правителям, теперь он - на 'вы', а мой отец с удовольствием заменяет высокопоставленную особу и мы оба, к моему счастью, волочём мою гостью к нам, видимо, мать всё поняла правильно. Во всяком случае, она не удивляется, когда я ставлю больную на пол и произношу простые слова:

- Мам, это Канчен-Та!

А она и так уж всё поняла. Шустрая Фарис-Ка оттесняет меня от больной, единственно, что мне позволяют, это снять с ноги шину, а потом цыкают как на чужого и выгоняют со смехом. Глупые, как будто не она грела мне левый бок столько дней. Но сейчас это игра с особыми правилами, ведь моей избраннице ещё круг надо ждать Посвящения.