Андрей Колесник - Последний (СИ)

Следствием становились потные, забитые до отказа залы, пахнущие небрежно пролитым на пол или одежду пойлом. Воняющие квашеной капустой с горохом и портящие настроение завсегдатаям наглыми красными рожами 'гостей'.

Треф Позвоночник любил 'Королевский тур'. Он появлялся здесь не меньше двух раз в неделю еще с того момента как его молодого пацана, оказавшегося чуть сообразительнее сверстников по счастливой случайности выделили из прочих и перевели из городовых, в канцелярию гвардии.

Ему вообще везло по жизни. Ведь и городовым-то стать для парня с детства запачкавшегося в воровстве, пособничестве шайкам грабителей в качестве наводчика и курьера было практически невозможно. В старые времена. Сейчас, как успел убедиться Треф, за десять лет безупречной службы дослужившийся до второго помощника заместителя начальника Альсидарского Темной Канцелярии, не было ничего невозможного. Время такое.

… Оборвав ненужные и бессмысленные сейчас воспоминания Треф сделал большой глоток пива, брезгливо морщась от громогласных споров сотрясающих потолок превратившейся в сельский кабак таверны. Праздник, праздником, а сегодня здесь будет драка. Эти свиньи просто не способны держать себя в руках. Настроение портилось безвозвратно.

Позвоночник кивнул приятельски знакомому — старшему караульной смены Первого Района, чуть не с боем пробившемуся к стойке и отвоевавшему свое законное место у молодчика с тупым рачьим лицом.

Боги, ну что за день! Ладно, он готов примиряться с существованием поблизости от себя целого сборища орущих, визжащих, похожих на раскормленный скот, землепашцев. В конце концов, кому еще выполнять грязную работу? Но кто придумал обычай открывать для этих придурков ворота Альсидара! Ну и что, что они не воры и не мошенники?! Да среди знакомых Трефу маравихеров было куда больше приятной публики, чем среди этой честной компании! В другое время он сам бы устроил тут небольшой мордобой, а после воспользовавшись положением упрятал бы пару-тройку жлобов в застенок, но сегодня связываться с этим не хотелось. Ничего не хотелось.

'Нет. Сегодня мне не удастся посидеть спокойно, — внезапно решил про себя Треф. — Просто допью это пиво и пойду домой. С утра много работы'.

В этом что-то было. Мысль ему понравилась, не меньше чем ячменное пиво, которое в 'Королевском туре' обычно не разбавляли. Сжав пальцами толстую кружку, парень крутанулся на стуле. Повернулся к залу. Как раз вовремя. Чтобы заметить как темно-бордовая искорка, похожая на светлячка, поднявшись откуда-то с пола, исчезает в глазу изумленно уставившегося на неё кожемяки. Тот как раз что-то рассказывал своему другу, не то куму, не то свату — такому же коренастому чернявому мужику в сбитой шерстяной безрукавке поверх белой сорочки.

'Показалось?' — недоуменно спросил себя Треф, будучи уверен, что ему не привиделось, хотя никто больше на отсвет внимания не обратил.

Помидорное, будто попеченное огнем лицо кожемяки с крупным носом и кудрявыми волосами, падающими на толстые щеки, преобразилось. Лоснящиеся толстые губы разорвались зигзагом сумасшедшей улыбки, а радужка глаз покраснела.

— Ты чего это? — удивленно спросил его сородич, назвав кожемяку по имени, которого Треф не расслышал.

— А вот чего! — с этими словами он протянул свою огромную, привыкшую к тяжелому труду угловатую руку и ухватил за шиворот ближайшего к себе посетителя. Ткань жалко затрещала. Так же как и голова, в грустном смысле, попавшегося под руку несчастного. Когда ею ударили об стол.

— Наших бьют! — крикнул кто-то из друзей сползающего на пол ушибленного. Кожемяка весело хрюкнул и с людоедской страстью ткнул крикуна вилкой в лицо.

В 'Королевском туре' драк не было вообще никогда. Заведение держал отец жены младшего брата градоправителя, сам некогда носивший мундир и прилагавшиеся к нему регалии. Поддержанию тутошней дисциплины способствовали не столько вышибалы, сколько репутация. И публика, сплошь подобравшаяся из желающих отдохнуть стражей порядка. Но сегодня не помогло ни то, ни другое.

— Стоять! Всем стоять, выродки! — ругаясь, бросились разнимать дерущихся как охранники, так и посетители. В ход как раз пошли табуретки и столовые приборы.

— А вы не лезьте, дерьмо городское! — с надрывом крикнул кто-то из приезжих, бросая в разнимающих кружки. Кому-то облили куртку, кому-то попали в лоб. И этого жеста было достаточно, чтобы гром перерос в грозу. Разнимающие с удовольствием принялись молотить, кого попало. Драка стала приобретать массовый характер.

Красноглазый кожемяка, будучи опрокинутым под стол, засмеялся многоголосым, парализующим волю смехом. Как будто в его теле умещалось десятка два разных людей. Трефу не было видно, что происходит в центре свалки из-за спин сгрудившихся вокруг людей, принимающих активное и пассивное участие в заварушке. Но смех, отравленным ножом пронзил зал 'Королевского тура', приковывая к себе внимание. Заставляя вспотеть ладони.

— Э-э-эй! Глядите! Глядите чего это там! — загомонили в гуще. Что произошло Треф не разглядел, зато он прекрасно увидел, как упругий огненный столб вырвался вверх, над головами застывших как соляные столпы людей и одним махом растекся по потолку, облизывая перекрытия и просовывая пальцы наружу.

Всегда кожей чувствующий опасность, он сориентировался первым. Внутренний зверь рвался с привязи, лая на знакомый запах маэна. Когда шок сменился ужасом и люди тараканами повалили в разные стороны, давя, и вминая друг друга в углы и стены, сбивая с одежды огонь, и бросаясь к выходу, Трефа в зале уже не было. Только в отличие от образовавших свалку ротозеев, он ускользнул через дверь, ведущую на кухню.

Магическая диверсия, вот что здесь случилось. Это стало ясно с первого взгляда. За стеной завыли, перекрикивая друг друга люди и пламя, обращающееся живым существом. Треф торопился наружу, не обращая внимания на кухарок и стряпух, еще не понявших в чем дело, но уже перепугавшихся. В то время как он выбрался на задний двор, весь фасад 'Королевского тура' просто полыхал, постреливая длинными языками огня в стороны других домов. Сзади доносились крики, кто-то уже бежал по его следам, рассчитывая спастись.

Треф же, точно зачарованный глядел, как Альсидар в считанные мгновения сходит с ума. В сочном осеннем воздухе пахло жареным. Все стоящие вдоль улицы столбы согнулись, под весом фонарей, точно ветки деревьев с перезрелыми плодами. На стенах водяными красками расплылись пугающие картины пыток, насилия, растерзанных и изувеченных тел. Окна трех ближайших домов обзавелись внушительными клыками и теперь добродушно скалились на прохожих. Флюгер в виде маленького гоблина, указывающего рукой на север, стоявший на крыше соседней гостиницы неожиданно крутанулся, обрел объем и, слезши со шпиля, попрыгал куда-то в сторону городского фонтана, задорно сбрасывая босыми пятками красную черепицу с крыш прямо на головы горожан.