Павел Буркин - Вернуться из смерти

- "Ночь Алхи", - пренебрежительно фыркнул Фритьоф. - Это для девчонок, пусть помечтают, пока не выдали за кого надо. Но вот танцует она здорово...

Танец и правда манил и завораживал. Если первый был каким-то непоседливым, стремительным, будто билась в клетке, тоскуя о воле, птица, второй будил совсем другие чувства. Девушка дразнила и манила каждым своим движением, каждой тряской вполне уже созревшей упругой груди, каждым покачиванием бёдер, движением тонких рук, и даже отбивая ритм крепкими ножками. Её зелёная, кричаще-ярко расшитая по картирскому обычаю юбка то облегала стройные ноги, то взвивалась волшебным колоколом. Коса скользила из стороны в сторону, озорные глаза, казалось, рассыпали искры, а язычок проказливо скользил по губам между куплетами. Неудивительно, что, когда отзвучал последний аккорд, и мужчины, и женщины разразились восторженными криками. На краю ковра росла груда даров - украшенные полированными бляшками пояса, монисты, браслеты, цепочки с колье, даже невесть как попавшие в этакую глушь, а некогда наверняка отнятые у сколенских легионеров серебряные и золотые "арангуры". Те, кто ходили за море в дружине принца Ольвара, вернулись героями, а о павших рассказывали каждому мальчишке. Настоящие герои, победители сколенцев...

Заметил это и старый музыкант. Отложил свой струнный инструмент, подошёл к груде даров, кряхтя, склонился, в руке сверкнула крупная золотая монета. На юге, особенно после Великой Ночи - целое состояние. Тут, в отрезанной от мира долине - просто красивая безделушка. Впрочем, нет - ещё символ победы над южной Империей.

- Вижу, есть и в этих горах герои, сражавшиеся за Север! - вызвав одобрительный рёв мужчин, произнёс старик. - Они ходили за море с Ольваром, и заслужили вечное признание Богов и людей. И следующая песня - о принце Ольваре и его бесстрашной дружине, наводившей страх на самого сколенского Императора. И пусть Ольвар был Харванидом - главное, у него имелась Честь. Артси, пой "Ольвара"! - приказал старик.

И вновь тревожно загремели барабаны, зазвенели, словно оплакивая бросившую вызов Империи дружину героев, струны, заполнила воздух дивными переливами, едва коснувшись губ женщины, флейта. Казалось, музыка обрела свою жизнь, более того, она властно перелистывает назад листы книги времён. Артси не стала танцевать, лишь опустилась на колено в порывистой, полной скрытой энергии позе - будто готовилась выхватить меч и пронзить врага длинным выпадом - и запела:

Отзвенели последние аккорды, воцарилась суровая тишина, и Нидлир, наконец, вспомнил, кто он и где находится. Оказывается, он напрочь забыл, где находится, и что делает, весь мир сузился до расстеленного на снегу ковра и изменчивой, стремительной, как пламя факела, фигурки, сверкающей украшениями. Казалось, это он ушёл за море, чтобы отстаивать правду и свободу, даже если возглавляет их дальний родственник. И, когда торжествующий враг, взяв в плен побеждённого, предлагает ему пощаду, гордо бросает в лицо правду. А потом смотрит на своих потомков из невозвратной дали, видя, как те, воюя без передышки почти тридцать лет подряд, всё-таки выстояли в схватке против колоссальной Империи. Кара Богов в виде Великой Ночи обрушилась на Империю уже потом... Да и то сказать, она настала уже после победы, и была подозрительно неразборчивой: подвергшемуся нападению Северу досталось едва ли не больше, чем сколенцам.

Но какое это имеет значение по сравнению с относительно новой, но любимой всем Севером балладой? А главное, по сравнению с красотой её юной исполнительницы? Когда отзвучала музыка, Нидлир с сожалением помотал головой, отгоняя непрошенные мысли. Нельзя. Она не его касты, не его племени, даже не его народа. Нельзя разрушить свадебный сговор родителей, это опозорит весь род. Парень лишь вздохнул, провожая взглядом девушку, когда та, одев башмаки и пройдя сквозь восторженно расступившуюся толпу, двинулась к шатрам картиров. Чуть сзади, обмениваясь короткими усталыми репликами, прошли музыканты. Что ж, для кого праздник, а для кого и работа...

- Слышь, Фритьоф, а где она так научилась? - восхищённо поинтересовался Нидлир

- Мы - каста аттали, - терпеливо пояснил Фритьоф. Наши женщины - певицы, танцовщицы, порой ещё музыкантши и фокусницы - чем у кого в семье принято, те тем и занимаются. Мужчины тоже могут быть ими всеми, изредка - танцорами, но уж эти танцуют как Боги, они обычно ещё и учат танцам девочек. Так что это дело у нас в крови... А вообще-то нашлись добрые люди, научили и её кое-чему, и меня тоже. Не пришлось воровать и телом зарабатывать.