Павел Буркин - Полночь мира (=Пепел Сколена)

Моррест хмыкнул. Уж она-то расстарается... Чтобы лишний раз не отведать плетей. Интересно, а почем...

- Дорого, небось, стоила?

- Хозяину, что ли? Да ты, никак, смеешься?! Как весна настает, голод - так и сплавляют нам младших дочек или сирот. Эту в месяце Корабля семь лет назад пригнали. С севера она, из-под Гверифа откуда-то. В четыре "арангура" тогда хозяину обошлась. Но четыре - это еще дорого, те, кому за тридцать, бывает, по десятку "валигаров" идут.

"Ничего себе! - изумился Моррест, когда смог "перевести" курс местных валют. - Считай, полтора "арангура"! Получается, за кольчужку и копье можно пол-борделя скупить!"

- Да ты не думай, это здесь цены маленькие, - произнесла женщина. - Мы же тут, считай, на отшибе. В столице-то та же Ирмина по семь, а то и по десять штук бы пошла".

- А что ж ее здесь продали? Лишняя была?

- Не, тут другое. Занемогла она, в столице бы ее хрен купили. Там народ богатый, привередливый. У нас за полцены пошла, с другой девочкой в паре, а потом и поправилась.

- Что ж не продадите? - задал вопрос Моррест и поразился собственному цинизму. Ведь не о шмотках речь идет, не о животных даже. О людях. Женщинах. "Да уж, поведешься со скупщиками краденного да сутенерами..." Тут возникла идея, поразившая еще больше. В конце-то концов, и ей легче, и ему будет, с кем перемолвиться. В здешних краях к брачным вопросам подходят очень ответственно, человеку со стороны, с неизвестной родословной обзавестись второй половинкой, считай, невозможно. Придется или понемногу, но всю жизнь платить за услуги проституток... Или раз, но много заплатить за рабыню. Последнее, конечно, по карману не всем.

Впрочем, все относительно. Его кольчуга, как выяснилось, стоит четырех рабынь, и еще одну - копье. Наверняка этим и объясняется щедросить хозяина: и еда, и выпивка, и услуги послушных рабынь - гроши по сравнению с суммой сделки. Сам того не ожидая, Моррест стал нешуточно богат.

- Да за год на каждой из них мы штук сорок заработаем!

"Сорок "арангуров" за год - считай, по три в месяц, - ошарашено подсчитывал Моррест. - В месяце тридцать дней, точнее, тридцать ночей, и в каждую у девчонки будет по несколько клиентов. Сколько же платят за раз? Да, простые тут нравы, а ведь сверхдержава была".

- Ясненько, - произнес Моррест. - Что ж, пойду поем.

Приготовили еду быстро - наверное, быстрее, чем в большинстве забегаловок из прошлой жизни. Щедро приправленный какими-то специями и острым соусом шашлык, ароматная, еще горячая лепешка, травяной отвар, чтобы запивать. Еще на столе появилась увесистая бутыль с мутной полупрозрачной жидкостью. Больше всего зелье напоминало деревенский самогон. "Попробуем, что тут за водяра, - подумал Моррест, уплетая еду. - Но потом!"

С едой Моррест справился быстро - сам от себя не ожидал такого аппетита. Остановился, когда все тарелки опустели. Убедившись, что больше ничего не дадут, он решительно встал из-за стола. Не стоит наедаться до сонливости. Может, скоро придется бежать. И потом, предстоит ведь еще одно угощение. Если он не проявит должного рвения, хозяева могут заподозрить неладное.

- Ну как, - спросил Моррест. - Готова эта... Ирмина?

- Конечно, - ответила Венария, сноровисто убирая со стола. Уже по тому, что его обслуживала доверенная помощница хозяина, Моррест заключил, что пока обман не раскрыт. - Пройдите в комнату отдыха.

"Знаем мы ваш отдых, - подумал Моррест. - Ну что ж, гулять так гулять..."

Комната оказалась небольшой, но аккуратной, почти половину ее занимала огромная кровать. На ней развалилась, зевая и потягиваясь, выбранная Моррестом девица. Разумеется, ничего подобного одежде на ней не было.

- Мало вам ночи, и днем неймется, - проворчала девица. - Ну, давай, подходи, что встал?

Моррест ответил скабрезной шуткой и шагнул вглубь комнатки. "А ведь еще полчаса назад мы не подозревали о существовании друг друга, - некстати подумал он. - Я хоть имя ее знаю, а она вообще..." Девчонка еще раз томно потянулась: притворялась она великолепно, дразня каждой черточкой великолепного, зрелого тела. Только в глазах на миг мелькнули усталость и равнодушие, да полоса, подозрительно напоминающая след плети, на бедре, не позволяли поверить в искренность чувств. Впрочем, если зажмурить глаза, можно будет слышать только учащенное дыхание и грудной, бархатистый голос. Моррест сбросил одежду и, прикрыв глаза, осторожно двинулся к ложу. Далеко идти не потребовалось: несколько шагов - и на бедрах сомкнулись по-крестьянски крупные и жестковатые ладони, а теплые и влажные губы ласково коснулись лица. Подействовало: Моррест и сам не ожидал от себя такой прыти. Руки скользнули по женским бедрам, поймали и принялись ласкать одну из грудей, губы нашли ее рот, язык проник между ее зубов... Девушка не отстранилась, наоборот, ее язык перешел в "контрнаступление".

- Давай, - произнесла она, выдохнув в лицо запах молока и сена, запах юности и желания. Моррест почувствовал, как все тело наполняется жаром желания. А он-то думал, что уже никогда не захочет близости с женщиной... Моррест коснулся ее бедер и неторопливо, смакуя каждый миг, вошел. - Да... да... да...

...Когда он опомнился, обнаружил себя бессильно распростертым поперек ложа. Ирмина лежала рядом, перевернувшись на живот, и задумчиво грызла извлеченную из тюфяка соломинку. А вот глаза смотрели совсем не так, как вначале: с восторгом и... нет, еще не любовью, но доброжелательно. Похоже, в плане секса здешние мужчины не отличаются разнообразием, милая книга под названием "Кама-Сутра" им совершенно незнакома. Да никто из них, наверное, и не задумывался о простой истине: сколько бы не доставил женщине удовольствия, оно вернется сторицей. Кому есть дело до чувств рабыни?

Девушка зажгла фитиль плошки с жиром. В неверном багровом свете Моррест невольно залюбовался фигурой Ирмины - теперь он понимал, почему и в его мире многие народы поклонялись богиням, временами больше, чем богам. Иштар, Исида, Афина, Бригитта, Макошь, Кали и Парвати... Женщину, дарящую жизнь, любовь и наслаждение, надо почитать как посланницу Богини. А не пользовать, как презерватив.

Моррест подумал, что больше, может, и не представится возможности заработать вожделенные "арангуры". Два или даже три золотых - не нынешних порченых "валигаров", за которыми утвердилась слава "керенок" и "гайдаровок", в которых золота хорошо, если треть. Нет, полновесных, чеканенных еще до Великой Ночи "арангуров". Моррест подозревал, что портить монету начали уже тогда - все-таки Северные походы были затяжными, кровопролитными войнами, Империя напрягала все силы, и в конце влетела в кризис. Но по сравнению с нынешними, золотыми лишь по названию, монетами, чеканенными на императорских монетных дворах, даже деньги Арангура Третьего кажутся образцовыми. Их курс к современным "валигаровкам" держался на уровне одного к шести - но с явной тенденцией к росту. Правда, еще в десять раз больше ценились "аргардовки" - монеты императора Аргарда, чеканенные после Оллогова нашествия из трофейного золота, и даже чуть дороже - "эгинаровки", наследие святого Эгинара. Как считалось, это самые чистые и увесистые монеты Старого Сколена. Увы, было их совсем немного.