Павел Буркин - Полночь мира (=Пепел Сколена)

Их не было - да и не могло быть. Верховный жрец Стиглона, объединяющий всех почитателей Отца Богов на Сэрхирге - не та фигура, с которой стоит спорить. Всем нравилась их жизнь и их должности. В конце-то концов, о чем спор? О какой-то безродной девчонке, да еще побывавшей в рабстве, по глупости наломавшей дров?!

- Повелеваю: означенную Эвинну вану Эгинар предать казни через четвертование в храмовой тюрьме Гверифа, где имеется свой палач, ибо наш палач в Валлее, к сожалению, умер. Казнь произвести в тайном порядке, без публичного оглашения и присутствия мирян. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Эвинна дернулась, хотела что-то возразить. Рассказать, что видела в пути, о голоде, смертях, безысходной нищете и отчаянии, о плачущих от голода детях и опозоренных девушках, работорговцах и бандитах, и о том, как власти, которые должны защищать закон, сами его нарушают. О жрецах, закрывающих глаза на преступления алков, и о многом-многом другом. Но посмотрела на их каменные лица - и осеклась. "Они же тут все высокорожденные, с детства привыкли к власти. Они и беды настоящей в глаза не видели! Что им я, кандальница?!"

- Завтра отправить ее в Гвериф под конвоем! - распорядился Нидлир. - Секретарям - подготовить выписку из дела о приговоре.

...Колеса стучали на ухабах. Повозка, в которой сидела закованная в кандалы Эвинна, медленно катилась по Макебальскому тракту. Ей предстояло свернуть на Гвериф только в приснопамятном Донведе, а пока она повторяла прошлогодний путь Эвинны.

Когда повозка выехала за ворота, девушка почувствовала себя как никогда одинокой и беззащитной. Впереди была неминуемая смерть, но с этим за скитальческую жизнь она смирилась. Годом раньше, годом позже - почти никакой разницы после того, как потеряла Морреста. Может быть, его уже арестовали по доносу жрецов... Больше томило чувство невыполненного долга: если ее, понявшую, что к чему, казнят, родной Верхний Сколен будет томиться в неволе, пока не найдется другой прозревший.

Колеса стучали на ухабах. Ее служение как Воина Правды кончилось, так и не начавшись. Она ничего не смогла сделать - разве что, помогла освободиться жителям далекого островка. Так ведь и их, может быть, утопят в крови, и тогда не останется на свете ничего, сделанного Эвинной ваной Эгинар.

Хотя... От этой мысли у Эвинны пересохло во рту, а бесконечные молитвы, которые ее заставляли читать всю дорогу, замерли на языке. Моррест не дурак, разок он смог обмануть алкских ищеек - и не здесь, на далекой окраине, а в коренных алкских землях, где его мог выдать любой.

Они ведь так парня и не поймали. Не помогло мерзавцам и предательство Ирмины. Не дастся и теперь. Но, Эвинна была уверена, он не бросит ее на произвол судьбы. Он не оставит ее в беде. Но даже Моррест, что он может сделать против Воинов Правды, прошедших полное посвящение? Он и с учеником ее уровня не совладает... Но отчего-то казалось, что Моррест придумает, что делать. Лишь бы ему хватило времени, и он понял, куда за ней идти.

Правда, когда она полагалась на чью-то дружбу и верность, кончалось это плохо. Но он не такой, как все, он особенный. А еще у него меч, который не раз выручал саму Эвинну. У Морреста может получиться. Нужно только изловчиться и подать ему весточку, и подмога придет! Только бы не бросился очертя голову в бой, подумал сперва... Но он сумеет! Эвинна вздохнула, словно гигантский камень, давивший на грудь, спал в одночасье. Теперь она знала, что нужно делать. На лице засияла улыбка, и тут же погасла, подавленная. Конвой не должен догадаться.

Нужно подать о себе весточку, и так, чтобы конвоиры не догадались. Иначе все усилия пойдут насмарку. Эвинна вспоминала, что у нее есть, кроме одежды. Выходит, что ничего. Кроме... Она вспомнила, как Эльфер дал ей мешочек с золотом. То золото отобрали еще вояки Алкина, но зашитые в крошечные кармашки на внутренней стороне юбки монетки уцелели. А ведь Моррест первый догадался, что золото-то меченое. Заметил он вроде бы обыкновенную, но одинаковую на всех монетах борозду. Он предлагал выбросить, как сам выразился, "купюры с переписанными номерами". Что это такое, Эвинна не знала, но суть поняла. Эльфер подстраховывался, чтобы в случае чего...

Ну, например, навести алков.

Эвинна просунула руку под юбку и осторожно прорвала ткань. В кулак упала монетка. Улучив момент, когда стражники смотрели в другую сторону, она ловко бросила монетку в придорожную траву. Золото тускло блеснуло, но Воины Правды так и не заметили. А Эвинна уже положила на дно телеги вторую монету, накрыв своим телом. Сейчас, они отвернутся... Или попроситься в кусты по нужде? Или уже на привале?

Эвинна думала о том, что ей сказали церковники. До сих пор она считала их хоть и не слишком решительными, но мудрыми и понимающими происходящее. Но то, что произошло на суде, навсегда лишило всякого уважения к жреческому сану. Они знают, что творится в Сколене. Они все прекрасно понимают. Но молчат, потому что давно и прочно заняли сторону Амори. По трусости ли, из соображений корысти - уже неважно. Важно то, что сколенцам придется бороться и с ними. Если Воины Правды попрали Правду - к Ирлифу таких воинов.

Лес встретил Морреста, как любого другого: шелестом молодой листвы, проблесками солнца в прорехах зеленых сводов, звоном кристально чистых ручьев. Лес и реки, горы и моря, солнце и луна... Каждого мир встречает одинаково радушно, никого не отвергает и никого не превозносит. Только люди понапридумывали всяких там каст, наследных титулов, фамильных богатств и родовой чести. Опутали сами себя, как паук незадачливую муху, и бьются в незримой паутине, убивают и умирают ради богатства, которое все равно дается только до смерти.

Моррест шагал широко, уверенно, неутомимо, не жалея о прошлом и не боясь будущего - так он научился ходить на Сэрхирге, и был ему благодарен. Эвинна в Храме, а оттуда ее выручить ему не по силам. В реальности "Сказания", Эвинну арестовали и приговорили к казни, но ее спас Альдин. Увы, принц умер от чумы в Самуре, так и не встретившись с будущей сколенской героиней. Вместо Альдина с Эвинной встретился он - и занял место, принадлежавшее в "Сказании" Альдину.

Моррест усмехнулся. Все как в песне из прежней жизни: "И живу я на земле доброй - за себя и за того парня". М-да, до сих пор ему казалось, что заменить сына Амори вполне получится. Итак, принц с принцессой уже целовались. Дело осталось за малым: спасти принцессу из замка людоеда, и... Есть, правда, закавыка: людоед нам попался непростой. Скажем так, людоед-спецназовец. Целая толпа местных спецназовцев.