Павел Буркин - Полночь мира (=Пепел Сколена)

- В гимне о справедливости нашего Небесного Судьи есть слова: "Если правитель справедлив и богобоязнен - мое благословение с ним да прибудет, ибо исполняет он мою волю среди людей. Если же судит владыка неправедно, и одних осыпает дарами, других же только истязает, то идет он против моей воли. И как сам он судит людей, так и я буду судить его". Но наивно предполагать, что Он будет сам посылать на голову дурного властелина молнии и громы. Следует всем вам знать, что вы сами можете стать исполнителями воли Отца Богов, приговора правителям, нарушающим божественный закон. Божественным провидением вы попали в самое логово одного такого правителя. Когда настанет час расплаты, помните, что вы должны сделать!

"А ведь это настоящая экстремистская пропаганда! - запоздало сообразил Моррест. - Прямое подстрекательство к мятежу! Они тут все как-то устроились, получили работу, и наверняка лучшую, чем получили бы на родине. Ну, конечно, не они тут хозяев жизни - но ведь с голоду не умирают, вдобавок, здесь им не дают особо спиваться, да и развлечения какие-никакие есть: все-таки большой город. А эта старая обезьяна подводит всех под топор, да еще на этом наживается... Пользуясь тем, что храм неприкосновенен, а Амори держится за старые законы..."

Сначала Моррест не понял, отчего у ворот возникла давка. Он даже подумал, что кто-то из сколенцев напился и устроил драку, или, наоборот, слишком ретивые богомольцы отдавили кому-то ноги в полупустом зале, но тут раздался уже знакомый перезвон кольчужных звеньев и короткий лязг неплотно пригнанной амуниции. А увидев серые, неуловимо похожие на милицейскую форму плащи городской стражи, понял: на этот раз жрец доигрался.

- Именем Алка Морского, всем стоять! - приказал рослый мужчина, о звании которого можно было только догадываться: в нашивках на плащах, заменявших тут погоны, Моррест еще не разбирался. - Обряд отменяется. Мы пришли арестовать смутьянов, подстрекающих к мятежу, и уничтожить оплот смуты в нашем городе. Отныне здесь будут молиться Алку Морскому. Выходите по одному, подняв руки, и если вы невиновны, вас отпустят после проверки.

Акустика в храме была прекрасная. Даже слабенький, дряблый голос старика был слышен каждому, а уж зычный бас военного, привыкшего перекрывать лязг мечей и вой шторма, разнесся под древними сводами подобно гонгу. Но никто ему не ответил. Толпа окаменела от такого кощунства. Недвижим был и сам бог, изображенный в виде благообразного старца с затейливым жезлом. Изваянному из бронзы, покрытому цветной глазурью, ему было наплевать, что его выселяют из храма, как пропившего квартиру алкоголика. А стражники уже рассыпались по залу, торопливо обыскивая прихожан. Некоторых и правда отпускали, угостив пинком под зад или подзатыльником - смачным, с осознанием своей безнаказанности. А какой-то девушке уже заломили руки, повалили на пол и теперь пинали сапогами. На миг показалось разбитое в кровь, страшное лицо, а от ее жуткого, как предсмертный стон, воя у Морреста побежали мурашки.

Со старым жрецом тоже не церемонились. Один из поддерживавших парней загородил старика собой.

- Не смейте его трогать, он представляет в Алкрифе Справедливого...

Молниеносный удар кулака в латной перчатке. Брызги крови, мокрый хруст сломанного носового хряща, парень отлетает назад. Стражник метко бьет древком в живот, еще раз и еще - парень корчится в луже собственной крови, кровью его и рвет. Старика алки схватили за шкирку, как нашкодившего щенка - и потащили к выходу.

Каким-то неимоверным усилием девчонка смогла вскочить, отпихнув навалившегося сверху громилу под ноги остальным. Жестокий удар опрокинул ее обратно, налетевшие коршунами стражники взялись за нее по новой. Лицо превратилось в жуткую маску, кровью забрызгало верх рубашки, в крови и грязных следах сапог была и порванная юбка, из-под которой виднелись стройные ноги. Как только она окажется в тюрьме, Моррест готов был поспорить, эти скоты воспользуются ее беспомощностью, а когда натешатся... Сам не понимая, что делает, Моррест выдвинулся вперед, заслоняя девчонку и становясь между ней и погоней.

- Стойте! Я королевский советник по Ниж...

- Ну, и сдохни!

Моррест попытался увернуться, но противником был не пьяный ловелас, даже не уличная шпана, а воин с пеленок, за выслугу лет получивший теплое местечко. Кулак в латной рукавице смачно ударил в челюсть. Захлебываясь кровью, Моррест отлетел - и тут же получил древком копья по ребрам. Он и не знал, что эта штука может бить так больно.

- Я буду жаловаться королю! - возмутился Моррест. - Вы...

- Мы твою мать все вместе ..., ублюдок, - безразлично произнес ветеран и аккуратно треснул рукоятью кинжала по голове. Мир погас.

- Этого ... тоже тащите, - буркнул командир. - Тоже мне, грамотей ... нашелся...

Хреново проснуться поутру в зиндане, с кандалами на руках и с разламывающейся от удара головой? А то нет! Болела и челюсть - вывихнул ее костолом-стражник или нет? И что на Амори накатило? Еще вчера... или когда там на самом деле? В общем, еще недавно так мило беседовали с королем на тему постижения истории, а теперь вот сидишь в темном подвале на куче прелой соломы, и от ведра в углу разит экскрементами, а с потолка капает. И кандалы эти... Гребаные железяки, они на руках всего ничего, но под ними уже чешется. Если они раздерут кожу, не избежать заражения крови. А вдруг поведут на допрос и там растянут на дыбе? Или начнут дробить кости, или что тут в ходу у королевских следаков? Вспомнились прочитанные книги об инквизиции, и стало совсем паршиво.

А ведь Эвинну в "Сказании" спалили на костре. Что, если и его?..

Выбираться надо. Хорошо бы - обратно в свой мир. Хватит уже местного колорита, только бы вытащить с собой Олтану. Только как? Как хотя бы избавиться от чертовых железяк?!

Моррест осмотрелся. Тьма - хоть глаз выколи. Только в крошечной щелочке - наверное, смотровом глазке в бронированной, обитой листовой медью двери - мерцает красным. За дверью наверняка вооруженный часовой. Хорошо бы заполучить меч... Хотя что он стал бы с ним делать? И не проще ли тогда помечтать об автомате, танке или - мечтать так мечтать! - атомной бомбе? Он пошевелил руками: скрежет ржавого железа впился в разламывающуюся голову раскаленным гвоздем. Проклятье...

Моррест уже решил, что его собираются уморить голодом, когда на двери лязгнули засовы, она отворилась, и в камеру шагнул высокий воин с копьем. Он наставил острие на Морреста, без слов заставляя забиться в дальний угол. Второй держал в правой руке слепящий после мрака факел, а в левой миску с чем-то чуть теплым, наверняка тюремной баландой. Впрочем, изголодавшемуся Морресту и это показалось пищей богов. Он едва дождался, пока тюремщики выйдут, и накинулся на еду. Ложки арестанту, конечно, не полагалось, и никакие правозащитники помочь не могли, но Моррест просто осторожно выпил горячее, непонятно чем пахнущее зелье. Стало теплее и даже как-то уютнее. Появилась возможность подумать о будущем и решить, что делать.