Владимир Наумов - Души потемки

— Я дал обет.

Решив обернуть все в шутку, я, не подумав, ляпнул:

— Ну что же — обет так обет, кто дает обет не есть мясо по воскресеньям, кто не пить вино, а ты, значит, решил оживить бога. Достойная работенка.

Еще не договорив, я понял, что опять попал впросак. Отшельник от моих слов словно окаменел. Лицо его потемнело, жилы на шее вздулись

«Язык мой — враг мой».

— Пришла пора прощаться.

Тон, каким было сказано, не оставлял мне выбора. На сборы ушло несколько минут.

— Царг, ко мне.

Дрень-Брень скуксил плаксивую рожицу и поглядывал то на меня, то на Отшельника.

— Прощайте.

Я с показной лихостью подхватил мешок и, насвистывая бодрую мелодию, повернулся к костру спиной. Шагов через десять я услышал торопливые шажки лешачка. Последним меня нагнал дух.

— Улла, — осуждающе проскрипел он.

Идти было легко. От самого храма убегала вдаль, по гряде, выложенная из плит дорога. С полчаса мы шли молча, потом меня это начало тяготить. Я почувствовал себя виноватым, хотя, видит бог, не знал в чем.

— Ты обещал рассказать легенду, Дрень-Брень.

— Да собственно и рассказывать-то нечего, — недовольно буркнул лешачок.

— Когда Князь Тьмы узнал, что Феникс не возродился, он быстренько воспользовался этим и захватил равнину до реки. Старики говорят, что Болото Ужаса расползлось, как плесень, по всему краю. Лишь тогда Лучезарные поняли, что Повелитель огня сдерживал нечисть, но было поздно. Да и гордыня не позволяла Хранителям Хрустального замка признать ошибку. Сказывают, что как ни старался Князь Тьмы, так и не сумел разрушить храм и дорогу. Не по силам ему это.

— Ну, нашим легче. Все же лучше, чем шлепать по болоту.

Я весело подмигнул лешачку.

— Оно-то может и так, только вот куда она приведет нас.

— Улла!

На горизонте мелькнули Хвать-Хвать. Я вытащил арбалет, но тревога оказалась ложной. Твари, заложив крутой вираж, скрылись из виду.

— Улла!

Призрак указывал на что-то у нас за спиной. Я резко обернулся. Никого. Лишь над тем местом, что мы покинули, поднимался столб густого белого дыма.

— Матерь божья, что они задумали?

Не сговариваясь, мы двинули назад, к храму. Выбежав к развалинам, я остановился отдышаться. Дым валил из пролома в крыше храма. Клайв с Клифом безостановочно носили внутрь сушняк. Отшельника нигде не было.

— А где ваш отец?

— Вы зачем вернулись?

Клайв преградил мне дорогу. Клиф подхватил очередную охапку дров и скрылся в развалинах.

— Не знаю, что вы затеяли, но теперь вся округа знает, где мы.

Хотя солнце едва перевалило зенит, внезапно все вокруг погрузилось в сумерки.

— Что за чертовщина.

С болота потянуло сыростью и холодом.

— Бегите. Возможно, вы еще сумеете скрыться.

— Поздно, — обвел лешачок рукой вокруг себя.

Со всех сторон на поляну выходили рапаиты. Минуту спустя в воздухе захлопали крыльями Хвать-Хвать. Клайв подхватил целое дерево и кинулся помогать брату.

— Что будем делать? — неизвестно к кому обратился я.

Клиф на секунду остановился и окинул взором округу.

— Теперь один выход — помогайте нам.

На поляне возвышалась солидная гора сухих коряг.

«И когда они успели натаскать ее. Ума не приложу».

Дрень-Брень уже тащил ветку к храму, покрикивая на буля, весело скачущего вокруг него.

— Царг, апорт.

Пес метнулся ко мне. Ухватив зубами лесину, припустился за лешачком. Минут десять напряженного труда наполовину уменьшили кучи дров.

«Что, это?» — вдруг поймал я себя на мысли, что уже не испытываю ужаса перед развалинами.

Убедившись, что нечисть застыла у невидимой черты, я перестал оглядываться каждую секунду. Царгу забава пришлась по вкусу, и он лишь изредка угрожающе рычал на безмолвную толпу окружающих нас тварей.

— Все, сюда. Быстро, — выкрикнул Клиф, выглядывая из ворот.

— Улла, — взвыл призрак.

— Боже, что это?

Я застыл на пороге храма.

Порыв ветра разметал остатки сушняка собранного братьями. Зловещая тишина охватила поляну. От напряжения у меня тряслись ноги. Рапаиты расступились, и в образовавшемся проходе я увидел мертвяков. Серая кожа на их телах местами висела клочьями. Неторопливой, шаркающей походкой они двигались прямо на меня. Когда до них оставалось не более десяти метров, я рассмотрел лицо переднего монстра. Некогда человеческое лицо искажала плотоядная улыбка, нос и уши отсутствовали, но ужасней всего были глаза — без ресниц, глубоко посаженные, пылающие безумием. Дрень-Брень, вернувшийся за мной, охнув, ухватился за остатки ворот.

— Бхуту!

Могучие руки рванули меня с лешачком внутрь. Клайв, побледневший, как полотно, подтолкнул нас внутрь храма.

— Быстрей!

Огромная шестиугольная комната была абсолютно пуста, лишь в центре находилось отверстие, из которого валил дым. Клиф безостановочно сваливал туда сушняк. Мы без подсказки кинулись ему помогать. Неизвестно откуда появился Отшельник.

— Отец, там бхуту!

— Нужно спешить.

— Ты нашел?

— Да.

Из складок своего балахона он достал огромное яйцо. Царг с любопытством обнюхал его и резко отскочил. Я прикоснулся к яйцу и ощутил лишь холод. Отшельник подошел к отверстию и, воздев руки к небу, запел. Видимо, это был некий ритуальный гимн. В крайнем случае, я не понял ни слова. Так продолжалось довольно долго, пока он не опустил яйцо в отверстие в полу. Шли минуты, ничего не происходило. В чреве храма бушевал огонь, но, видимо, этого было недостаточно, чтобы пробудить Феникса к жизни. Отшельник жестом отослал нас в угол, а сам остался с сыновьями. Дрень-Брень обреченно поглядел на вход.

— Ты что? Ведь говорили, что нечисти сюда нет хода.

— Живым — да.

— А эти?

— Эти — бывшие.

Я поежился. Бывшие.

— Ты считаешь, что все мне объяснил?

Лешачок вздохнул и со слезами на глазах поведал о том, что, бхуту — это бывшие люди, но за непомерную жадность или предательство обречены жить после смерти. Их мучит постоянный голод, а пищей служит человечина. Это верные слуги Князя Тьмы, ведь в награду за усердие он может даровать им прощение и покой.

— Значит, они могут сюда войти?

— Могут, но боятся.

Я изумился:

— Чего?

— Огня.

Подошли Клайв с братом.

— Отец тебя зовет.

В полном недоумении я приблизился к Отшельнику. В следующий миг он посмотрел мне в глаза, и у меня екнуло сердце в предчувствии беды. Рык Царга застал меня врасплох. Я оглянулся, но было поздно. Клайв крепко держал буля за холку и хвост. Дрень-Брень барахтался в полуметре от пола в руке Клифа.

— Как…

Закончить я не успел. Отшельник ухватил меня за плечи и перенес к отверстию. От густого дыма защипало глаза, градом брызнули слезы, беспомощно болтая ногами, я закашлялся.

— Нет, — прошептал Отшельник.