Сергей Девкин - Тайпэн. Оскал войны

Вокруг накрытого стола были расставлены жаровни и кованые подставки с тлеющими благовониями. Тонко и гармонично соединить аромат леденящей мяты, так нравившийся къёкецуки, и жаркое дыхание имбиря, смешанного с терпким ладаном, к которым явно неравнодушна была кумицо, не получилось с первой попытки даже у самого известного в городе распорядителя церемоний, доставленного в академию по распоряжению Ли. И все–таки, старик был настоящим мастером и сумел добиться поставленных результатов, какими бы странными и необычными они ни были. Скромные, но изящно сервированные блюда также отражали в себе вкусы приглашенных гостей. На столе практически не было овощей и фруктов, но в избытке присутствовало мясо и разные дорогие вкусности, на которые расстарался Удей. Где и как тидань сумел достать в этот сезон соленую красную икру, морских гребешков и молодое вино из северных хинганских сортов, Хань предпочел не спрашивать, поскольку всерьез подозревал, что это знание еще больше осложнит и без того непростую жизнь императорского вассала.

Вся также чинно в лучших традициях придворного этикета девушки заняли места за округлой столешницей. Строгий наряд къёкецуки, которая теперь предпочитала носить в обычное время нечто вроде слегка измененного варианта суо, прекрасно вписывался в обстановку. Впрочем, красное с белым платье оборотня, выполненное по последней столичной моде, выглядело ничуть не хуже. Опустившись на невысокий табурет, Ли разлил в вытянутые бокалы вино для себя и кумицо, а сосуд, стоявший перед Такатой, наполнился прозрачной рубиновой кровью, еще каких–то полчаса назад бежавшей по венам месячного ягненка.

— Я думаю, — начал Хань, когда все присутствующие сделали по глотку, — мне не нужно говорить о том, зачем я одновременно позвал вас обеих сюда. Рано или поздно этот разговор должен был состояться, и лучше, как мне кажется, чтобы он протекал в более спокойной и располагающей атмосфере.

— Ты постарался, — заметила Фуёко, взгляд которой все это время был прикован к сидящей напротив Такате. — Надеюсь, старания не пропадут зазря. Так кто же первым начнет кидаться обвинениями? На меня в этом деле лучше не рассчитывать.

— Еще бы, — хмыкнула къёкецуки. — С твоей стороны это было бы уже верхом нахальства.

— О, поверь, — все также демонстративно вежливо ответила кумицо, — в этом искусстве существуют такие скрытые бездны, что ты и не можешь себе представить.

— А чего же еще следует ожидать от этой рыжей хвостатой дряни? — со стороны Такаты явственно потянуло холодом, это Ли Хань почувствовал даже сквозь плотные полы своего серого суо. — Обводить людей вокруг пальца, играть на чужих чувствах и глумиться над получившимся итогом — любимое занятие для всей вашей породы.

— Уж не хочешь ли ты обвинить меня в том, что в отсутствии неусыпной клыкастой стражи, повсеместно сопровождавшей нашего милого одаренного кормильца, я подло воспользовалась моментом и совратила это девственное существо своим магическим коварством? — ногти оборотня выбивали по краю столешницы ритмичную дробь, а сама кумицо слегка подалась вперед.

Ответить что–либо своей оппонентке Фуёко так и не дала, сразу же перейдя в атаку:

— Знаешь, в моем случае в первый раз это хотя бы произошло по обоюдному согласию. И во второй раз тоже, и в третий…

— Тогда от этого зависела его жизнь, — зло прошипела къёкецуки, и Ли оставалось лишь порадоваться, что оружие обеих демонов осталось в кабинете.

— О, я и не смела сомневаться в твоей целомудренности, — сверкнула глазами Фуёко.

— Опять ты прячешься за издевками, выгораживая себя? Что дальше? Начнешь ссылаться на то, о чем говорил в свое время гнойный бурдюк Мао Фень? Вот уж и вправду, из вас двоих вышла бы та еще пара хитрейших подлюк!

— Ты говоришь так, как будто он оказался не прав, или, по–твоему, ритуал, что Ли провел ради спасения наших жизней, действительно был ошибкой?

— В твоем случае, вполне возможно.

— Ха! — вскинулась кумицо. — Я заслужила право спасение не меньше, мне ведь, как ты помнишь, тоже пришлось заглянуть за грань! И ради чего, выходит с твоих слов? Ради безумного порыва чужого человека, ничего для меня назначившего?! Не смей, говорить, будто бы я просто играю в очередную игру…

— Для вас вся жизнь игра! Глупая, рисковая и бессмысленная! Ты хочешь сделать такой же и его жизнь?!

— Я…

Фуёко неожиданно осеклась, и весь боевой задор вдруг как–то разом покинул рыжего оборотня. Таката, в руке у которой опустевший бокал давно превратился в измятый кусок металла, тоже заметно расслабилась, увидев реакцию кумицо.

— Нет, не хочу, — выдохнула демоническая лисица, отводя в сторону свой изумрудный взгляд. — Не хочу и не буду.

Хань, практически не дышавший несколько последних минут, понял, что это тот самый, вероятно, первый и последний момент, которого он ждал, сохраняя позицию нейтрального слушателя. Отставив недопитое вино в сторону, Ли аккуратно положил левую ладонь на запястье Такаты, а правой накрыл дрожащие пальцы Фуёко. Две пары глаз, кроваво–красные и лучащиеся малахитом, одновременно обернулись к нему.

— Никто и никогда не учил меня говорить то, что я должен сейчас сказать. Но я надеюсь, мое косноязычие с лихвой окупит то, что вы услышите в моей душе, там, где нет места лжи и двуличию. Вы знаете, выбор, о котором, каждая из вас мечтает в тайне, я никогда не смог бы сделать. Ни под пыткой, ни в пьяном бреду, ни за полшага до извечного мрака, — при упоминании последнего рука Фуёко дрогнула чуть сильнее, но и Таката явственно ощутила пугающий смысл, скрытый за этими обычными с виду словами. — Не знаю, как так получилось, и зачем Судьбе было угодно объединить нас в нечто большее, чем в простой союз между тремя разумными существами, но каждая из вас стала важной частью меня. Мне тяжело думать о той боли, которую причиняют вам внутренние терзания, и я хочу, чтобы вы избавились от них. Вы нужны мне. Обе. И не только как верные спутники и надежные исполнители. Таката, помнишь, я говорил, что никогда не стану превращать друзей в рабов и слуг. С того момента ничто не изменилось, и желчь мангусов преобразила мое тело, но не мою сущность. Даже без связующего ритуала, я не смог бы отпустить от себя ни одну из вас, если только не счел бы подобное в какой–то момент большим благом для тех Путей, что уготован каждой. Я не знаю, любовь это или что–то иное, но одно могу сказать точно — раньше я жил только ради Империи и долга, что был у меня перед Ней, но теперь для тайпэна Ли Ханя есть и другие причины, чтобы и дальше с радостью встречать свет каждого нового дня. И если вы сможете это понять, сможете принять и дать хотя бы призрачную надежду на то, что эти эмоции, рвущие меня на куски, хоть на время утихнут, я действительно стану самым счастливым человеком, что жил когда–либо под Извечным Небом.