Сергей Девкин - Тайпэн. Миротворец

Одноэтажная закусочная с некрашеными стенами, втиснувшаяся между покосившихся домов бедной части жилого района, не пользовалась популярностью у состоятельной публики. Но нехватки прибыли или клиентов это место все равно не ощущало, в любое время дня и ночи темный сырой зал, заставленный грубо сбитыми столами, был полон тех, кто соглашался просадить последние медяки на дрянную выпивку или обсудить какую–то острую тему подальше от заинтересованных ушей.

Посетитель, возникший на пороге едва полуденное солнце начало припекать, мало чем отличался от многих других, уже сидевших на низких колченогих лавках. Невысокий, с осанкой конного стрелка, в степной одежде без нашитых родовых знаков, этот человек бросался в глаза лишь из–за плотной выцветшей повязки, которую кочевники зачастую использовали в полупустынных районах во время пылевых бурь.

Пройдя в угол, и на ходу бросив заказ хозяину заведения, заменявшему собой разом всех слуг, незнакомец привалился спиной к стене и неохотно сдернул маску, сунув ее за отворот стеганого кафтана. Багровые рубцы императорского клейма на его щеках стали ответом на вопрос, что именно он скрывал под повязкой. Большинство присутствующих, отметили этот факт лишь вскользь и продолжили заниматься тем же, что и раньше. Лица некоторых из них тоже украшали такие отметины, и в этой закусочной никто не задавал глупых вопросов.

На столешнице перед клейменым кочевником появились миска сушеных яблок и глиняный кувшин с осхе. Когда он наливал себе уже вторую чашку резко пахнущего напитка, чья–то тень закрыла от него тусклый свет немногочисленных масляных ламп.

- Рады приветствовать нового человека в наших краях.

Подошедший был парнем лет двадцати невзрачного телосложения, сухой и поджарый, как степной волк. Черные волосы обратившегося были заплетены в длинную косицу, доходившую до пояса, а одежда была так же проста и неброска, как и черты лица молодого человека.

- Прошу, — сделал приглашающий жест сын степей.

Новый знакомый присел на край лавки и с благодарным кивком принял обеими руками протянутую ему пиалу с осхе.

- Надолго к нам?

- Смотря, как пойдут дела, — не вдаваясь в детали, пробормотал кочевник.

- Что–то интересует особо?

- Есть одно, — в глазах клейменого появился нездоровый блеск. — Пока тут проходит праздник, то заняться особо нечем, но хорошо бы поиграть душевно, а в государственных домах больно ставки низкие, да и не пускают туда таких «отмеченных» клиентов.

- Понимаю, — кивнул парень, пригубив буквально каплю и отставив пиалу на стол. — Да и вообще, тиданям сейчас в Сиане тяжело.

- Невесело, — согласился собеседник, чья народность была угадана абсолютно верно. Серебряная монета, появившаяся на столешнице, покатилась в направлении завсегдатая. — Так что, сможешь помочь в моем горе? Отыскать знающего человека?

- Может и смогу, — кружок металла с квадратной дыркой исчез в руках у говорившего, — приходи сегодня к вечеру, сведу тебя коем с кем.

- Добро, — ответил тидань, прикусывая дольку сушеного фрукта.

Они посидели еще некоторое время, обсуждая последние новости и слухи, гулявшие в преддверии дня прославления императорских предков, правда, не затрагивая больше первоначальную тему. Когда кувшин с осхе опустел, кочевник, натянув свою затертую повязку, направился к дверям, а его новый знакомый — в укромный уголок, отделенный от остального зала темной не разукрашенной ширмой, делавшейся почти незаметной на фоне закопченных стен. Там за круглым столом его поджидали еще трое.

- Ну что? — спросил некрасивый рябой парень, во внешнем облике которого было что–то схожее с недавним переговорщиком.

- Непонятно, хотя вроде бы все чисто.

- Это мы проверим, — заметил дородный мужчина, который, судя по манере держатся и более богатой одежде, был здесь за старшего. — Вечером подведешь к нему Го, — последовал кивок в сторону рябого. — А ты, Го, отведешь его в подвал, что у восточной стены базара. Приставы итак догадываются, что у нас там игорный притон, значит, рано или поздно накроют его. А вот куда наш новый друг пойдет после этого, проследит Вань. Так и узнаем, кто он на самом деле, от кого пришел, и можно ли ему доверять.

Последний из сидящих за столом, тот самый Вань, понимающе хмыкнул.

- Пойдем, — сказал старший тому, с кем недавно беседовал тидань. — Надо заняться тем вопросом на Дровяном съезде, а вы тут сами решите, что да как.

Они вышли из–за ширмы и, сделав знак трактирщику, удалились через общий зал в направлении дверей. Маленький человек, сидевший за столом, стоявшим ближе всех к темной перегородке, не привлек к себе их внимание, а вот его глаза из–под соломенного края круглой шляпы внимательно провожали дельцов до самого выхода.

- Я, наверное, сразу буду ждать у базара в переулке, зачем мне тут лишний раз светится вечером? — раздался приглушенный, но вполне отчетливый голос Ваня.

- Ладно, я его проведу, а ты уж дальше сам. Сколько он там проторчит, тоже еще неизвестно, — согласился Го.

- Да уж сразу точно не уйдет, слишком это будет подозрительно в любом случае.

Подручные еще некоторое время продолжали свои посиделки, пока один из них не вспомнил о чем–то срочном, что нужно было решить до вечерних похождений. Распрощавшись с товарищем, Вань выбрался из–за ширмы и, лавируя между плохо обструганных столов, вышел на улицу. Петляя по знакомым переулкам, делец двинулся вглубь квартала, все время поглядывая по сторонам по старой воровской привычке.

Слежку Вань заметил, когда уже почти добрался до дома. Шагнув за угол, он быстро прильнул к углу деревянного сруба и вытащил из рукава свой испытанный мясницкий нож. Шаги преследователя раздались совсем близко, и бывший вор, переложив клинок обратным хватом, так, чтобы острие лезвия смотрело к локтю, резко выскочил из–за угла, нанося удар в то место, где должны были оказаться лицо или шея человека, севшего ему «на хвост». Но вопреки ожиданиям, каленое железо рассекло лишь воздух, а вот кривой клинок, покрытый зеленой маслянистой пленкой, вошел Ваню точно в живот и, обойдя благодаря своей форме ребра, быстро добрался до сердца.

Молодой парень повалился на землю, не издав ни звука. В его глазах застыли боль и удивление последних мгновений жизни. Маленький человек в круглой шляпе и добротной кожаной одежде, пошитой из лошадиных шкур, опустился рядом с ним на одно колено и вытер свой нож о полу серой рубахи убитого. Быстро обшарив карманы Ваня, но не найдя там ничего ценного или важного, карабакуру быстро оттащил тело к сточной канаве и сбросил его туда, привалив какой–то ветошью, валявшейся неподалеку.

Едва сдерживая гнев, Ли вошел в центральную комнату, предоставленных ему покоев, и закружил по ней, все еще пытаясь успокоиться и унять бушевавшую внутри ярость. Ёми в роскошном кремовом платье, украшенном аметистами, и Кара Канг в своем сапфировом каймоне поднялись следом за императорским тайпэном.