Сергей Девкин - Тайпэн. Миротворец

Здесь же сосредоточилась административная и дипломатическая сила Империи, двигавшая ее пространства все дальше на север и запад. На узких улочках и в тенистых аллеях Сианя кипела торговля и повседневные страсти, а над ними в удобстве чайных и личных кабинетов вели свою бесконечную игру чиновники всех рангов и ведомств, по тем или иным причинам заброшенные так далеко от привычного для них убранства Золотого Дворца и других столичных развлечений.

С ростом города внешнюю крепостную стену переносили трижды, что привело к своеобразной планировке районов, расположенных кругами. В самом центре находился укрепленный каменный гарнизон, дома знати, театры, старейшие чайные дома и ухоженные парки, в которых можно было встретить все деревья, произраставшие в центральных провинциях. Второй круг включал в себя полудюжину рыночных площадок, строго деливших между собой торговые сферы. Здесь были торг Съестного Припаса, Скобяной рынок, Оружейные Ряды, рынок Материи и Платья, квартал Зелий и Дровяной съезд, несмотря на название, облюбованный каменщиками, гончарами, чеканщиками и алхимиками, трудившимися в областях отличных от медицины. Вокруг расцветали богатством кварталы торговых домов, и проще было сказать, какая семья тэккэй не имела здесь своего представительства, чем перечислять присутствующих. Закусочные и постоялые дворы, разумеется, соседствовали, с этими местами, также как и дома большинства состоятельных горожан.

Самый знаменитый конный базар Империи расположился у северной стены, благодаря удобным воротам, специально предназначенным для загона табунов прямиком в город. В дни самых бурных торгов, базар разрастался, выплескиваясь в открытое поле, где со временем тоже возвели загоны, крытые навесы и все необходимое. Теперь торговать лошадьми в самом Сиане, считалось привилегией лишь каганов и тэккэй. Кроме базара в третьем городском круге находились жилые дома простонародья, многочисленные производственные цеха и, конечно же, не менее знаменитый, чем все остальное, район иноземцев. Разделенное на кварталы по национальному признаку, это место подкупало странным колоритом каждого отдельного народа и возможностью прикоснуться к чужой культуре, зачастую умышленно сдерживаемой и старательно ассимилируемой в других уголках Империи. Жители каждого квартала старались подчеркнуть свою особенную индивидуальность, но из–за жестких правил, вводимых многими поколениями дзито, им приходилось следовать канонам общего строительства, предполагавших классическую планировку улиц, а также наличие сточных систем, парковых насаждений и пожарных водоемов. Но зато именно Сиань был обязан появлению таких вещей, как манеритская архитектура, тиданьская кухня и хшминские школы стрельбы из лука. Кроме названных этнических групп, в этом месте были отдельные кварталы ракуртов, даксменов, нескольких малых степных народностей и жителей западных царств, слишком малочисленных, чтобы дробиться на отдельные анклавы, но вполне способные основать один общий.

Именно через этот район и пролегал путь тайпэна и его друзей. Но вместо ярких вывесок и знакомого Ханю общего степного наречья, их встретили черные остовы сгоревших зданий и мрачные патрули стражников, расположившиеся по углам кварталов.

- Что здесь произошло? — окликнул Ли случайного прохожего, оказавшегося, судя по вышитому на одежде гербу, приказчиком купеческого дома Кун Лай.

- Погромы были. Это бывший квартал тиданей, там чуть дальше тоже самое в квартале ракуртов, — объяснил молодой парень. — Убили немногих, большинство местных успели уйти из города или спрятались у родственников в других районах, а здесь развлекались нищие да манеритские нукеры, самые зеленые и наглые.

- А из–за чего все случилось? И куда смотрели власти?

- Известно, куда смотрели, — невесело ухмыльнулся купеческий помощник. — Побоялись влезать, у степняков свои какие–то разбирательства, что–то там опять в степи как всегда не поделили, а здесь горячие головы и оторвались по полной мере. А стража больше следила, чтобы пожары, куда еще не перекинулись, а на остальное…

Приказчик как–то безнадежно махнул рукой и зашагал прочь. Только прошедшим мгновением Ли понял, что в чертах его лица присутствовало что–то явно метисное, как и у половины жителей этого города. Они были подданными Империи, но их предки вышли из самых разных народов, и только те, чья кровь была смешанной, могли по–настоящему понять всю боль «свары в собственном доме».

- Похоже, дела несколько осложнились, — Удей с грустью смотрел на обугленные остовы домов, невольно теребя ремень саадака, перехлестывающий его грудь.

Ли, молча, кивнул и тронул коня, продолжая путь.

После непродолжительных поисков, Удей быстро выяснил, что искомое посольство поверенного Мукдэна расположилось в одном из самых лучших постоялых дворов, принадлежавшем фамилии Мэнг, самой богатой из местных семей энь–гун–вэй. Высокий частокол, обшитый досками, надежно хранил покой гостей этого места, а на маленьких декоративных башнях, поднимавшихся по углам, развивались знамена с гербами хозяев и знатных гостей. Был среди них и синий стяг с кровавой каймой и золотым иероглифом императорского дипломатического совета. Напротив трактира возвышались монастырские пагоды, а сама обитель Юдзин занимала целый городской квартал.

Заглянув в свой кошелек, Ли печально констатировал, что, похоже, пора отправляться в городскую казну, чтобы получить жалование, накопившееся за то время, которое они провели в пути, выехав из Ушань. Мертвые демоны на этот раз вежливо промолчали, а Удей вызвался сыграть роль посыльного после того, как позаботится о размещении лошадей и узнает все возможное о качестве здешней кухни. Слуги отнесли немногочисленные вещи тайпэна и его спутников в «скромное жилище», по словам управляющего, «почти недостойное императорского вассала», на деле оказавшееся целым этажом отдельно стоящего здания. Зато, единственное условие, выдвинутое Ли, было полностью соблюдено — дворцовое посольство располагалось совсем рядов, полностью занимая соседний дом схожей постройки.

Сменив доспехи и дорожное платье, Ли почти до вечера просидел в парной, наслаждаясь в одиночестве жаром и отдыхом. Удей все еще ходил где–то в городе, видимо, собирая сплетни и слухи, а къёкецуки на дух не переносили горячий влажный воздух, с куда большей охотой предпочитая ледяную воду, только от одного вида которой у обычных людей начинали стучать зубы. Напарившись вволю, едва не уснув, но все–таки пересилив себя, Хань облачился в свой единственный парадный суо и отправился знакомиться с посольством императорского поверенного.