Сергей Девкин - Тайпэн. Миротворец

Также были нанесены удары по двум самым крупным бандитским лагерям, в каждом из которых оказалось более полусотни разбойников. Первый рейд с отрядом Дэньге и дополнительными силами из соседних поселений Ли совершил уже на третий день после разгрома главной ставки ётёкабу. Результат атаки был аналогичен предыдущему случаю. Второй же лагерь, ко всеобщему удивлению, был найден, согласно бандитским записям, всего в полудне пути от Гурк–Алы. Разбойники обосновались в одном из лесных хуторов при полной поддержке со стороны местного населения, состоявшего преимущественно из хшминов и ссыльных. Что интересно, «трапперы» проявили завидную осторожность и поблизости от своего убежища, да и вообще в окрестностях провинциальной столицы старались не промышлять. На штурм мятежного поселка Джао отрядили сотню отборных головорезов из числа завербованных даксмен, что закончилось по слухам немалой кровью. Стража Гурк–Алы в это время пребывала в недееспособном состоянии из–за задержаний и самоубийств почти всех ее офицеров. Командир городского гарнизона, против которого не было прямых улик, после разразившегося скандала сложил с себя полномочия, и дзито был вынужден предоставить Джао и другим купеческим домам расширенные функции в вопросах охраны порядка и соблюдения законов вплоть до завершения всех расследований и вынесения судебных вердиктов.

Все документы, и те, что удалось расшифровать, и те, которые нет, были переданы императорским приставам и спешно переправлены почтовой службой в Хэйан–кё. С ними также отбыли бумаги, изъятые у арестованных служащих и офицеров. Ли приложил к этому внушительному пакету свитков три персональных письма для тайпэнто, верховного пристава и главы тайной службы К»си Вонга. Оставалось надеяться, что столичное руководство сделает теперь все, что от них зависит, дабы довести выдворение ётёкабу из Хшмин до конца.

Несмотря на уговоры Джао остаться в Гурк–Алы на праздничные дни, тайпэн вместе со своими верными попутчиками отбыл в Сиань, как только стало ясно, что ситуация больше не требует его постоянного внимания. В степную столицу Империи маленький отряд прибыл накануне дня прославления предков Избранника Неба.

Земли северо–западных провинций тоже пострадали от прошлогодних бесчинств карабакуру, однако дело здесь обстояло не так плохо, как в Тай–Вэй. Многочисленные кочевья манеритов оказались для карликов неудобным противником, а Сиань, почти втрое превосходивший Ланьчжоу по численности населения, сумел защитить от набегов и разорения обширную территорию своих владений. Даже двадцатитысячная армия карабакуру явившаяся в регион в начале распутья, не успела всерьез заняться грабежами и разрушениями, почти сразу попав в клещи слаженного удара небольшой армии тайпэна Гьяня и городского гарнизона.

Широкая мощеная дорога, протянувшаяся к внушительным воротам с высокими круглыми башнями, была заполнена повозками, отдельными всадниками и множеством пеших путников, направлявшихся в большинстве своем к городским стенам. Кроме привычных деревянных посадов, подступавших к сианским укреплениям с разных сторон, все пространство вокруг города было усеяно белыми куполами войлочных юрт, а тысячи расседланных и стреноженных коней паслись на, пока еще, зеленой равнине. «Ароматы» лошадиного пота, навоза и степных трав, которые манериты жгли в своих очагах и специальных курильницах, развешанных снаружи кочевых жилищ, забивали собой все прочие запахи. Зато в этой атмосфере заметно оживились лошади, подобранные Удеем для путешествия, и даже апатичные каурые, доставшиеся къёкецуки, стали заинтересованно вертеть мордами по сторонам.

- Так какой у нас план действий? — спросила Ёми, пряча свое неестественно бледное лицо под вышитым капюшоном легкого плаща. — Каганы или сначала ётёкабу?

- Боюсь, что придется совмещать, — откликнулся Ли, придерживая своего коня, так, чтобы поравняться с къёкецуки, оказавшимися теперь слева и справа от него. — Ётёкабу, наверняка, уже знают о моем скором прибытии и не станут долго рассиживаться, обсуждая как бы получше расквитаться с наглым тайпэном. И вместе с тем лучшего времени для встречи со всеми манеритскими каганами тоже не сыскать. На праздник они все лично прибудут в Сиань, так что не придется общаться только с их представителями. Кстати, в письме тайпэнто говорится о чиновниках, посланных двором по поручению поверенного Мукдэна, нам следует связаться с ними в первую очередь.

- Нет ничего проще, — бросил Удей, ехавший позади. — Большое посольство не поселится на чьем–то дворе, значит, они остановились в каком–то трактире. Это должен быть очень хороший трактир, такой, чтобы подходил придворным чиновникам. Думаю, нам он тоже сгодиться, в конце концов, ты у нас почти официальная часть этого же самого посольства.

- Стоит попробовать, к тому же с посольством будет какая–то охрана, совсем не лишняя в нашей ситуации.

Усиленный отряд стражников, дежуривший в воротах, тщательно проверял всех, кто пытался попасть в Сиань. Повозки обыскивались от верхних бортов до колесных осей, мешки и сумки тщательно перетряхивались. Некоторых путников, вызвавших какое–то особое подозрение у солдат, уводили во внутренние помещения привратного поста. Были и те, кто быстро миновал проверяющих, предъявляя какие–то бумаги стоявшему чуть в стороне офицеру.

Прежде чем Ли успел что–либо сделать, Таката направила своего жеребца в сторону командира стражников, и тайпэну невольно пришлось последовать за ней. Хотя вид полководца без меча поначалу и удивил офицера, прочитав имя в сопроводительном письме, он как–то понимающе кивнул и велел своим людям пропустить императорского вассала без проверки.

- Ты бы еще в общую очередь влез, — хмыкнула Таката, когда они уже отъехали от ворот на некоторое расстояние. — Хоть изредка пользуйся своими возможностями, они тебе для этого и давались, между прочим.

- Во всем следует знать меру, — попытался возразить Ли.

- Аскетизм для монахов, а с монахами мы не общаемся. Намек ясен?

- Учту на будущее.

- Хороший тайпэн, — похвалила къёкецуки.

А вокруг уже во всю рокотал предпраздничный Сиань. Завоеванный у карабакуру как Акшри, и ставший в древние времена первым поселением имперских колонистов на этих отдаленных рубежах, за прошедшие годы город вырос, по меньшей мере, в десятки раз и значительно раздвинул границы своего государства. В отличие от Ланьчжоу, «оседлавшего» Степной Шлях, Сиань жил за счет мануфактур и продолжительной непосредственной торговли с кочевыми племенами. Производства степной столицы славились выделкой кож, льняным полотном, изделиями из кости и рога. Но главной статьей дохода, безусловно, оставались лошади, и конные базары, проводившиеся не реже двух раз в год, собирали в Сиане тысячи гостей, пребывавших порой из самых далеких иноземных краев.