Ядвига Войцеховская - По эту сторону стаи

- Вы уже забыли предмет разговора? - одной рукой леди Кэтрин собирает в гармошку ворот платья, а другую протягивает за гребнем. - Дайте сюда.

- Думаю, вполне можно вырезать её лезвием, - задумчиво говорит Дорин и очерчивает в воздухе прямоугольник, прикидывая размер.

- Каким, к чёрту, лезвием?

- Разве вы никогда не видели опасной бритвы? - удивляется Дорин - не столько сути вопроса, сколько тому, зачем она вообще городит эту чушь...

Чушь?

Неужели?

- Правда, есть риск задеть артерию - ну, так и что ж с того? Кто не рискует, тот не пьёт вина, ведь так? - продолжает она. - Пожалуй, я помогу вам. А потом вы сможете сделать из этого куска кожи обложку для записной книжки. Правда, прелесть?

- Пойдите прочь, - говорит леди Кэтрин. - Вы, наверное, больны и несёте бред.

Больна? Нет, вряд ли. Никогда Дорин не чувствовала себя такой здоровой, даже несмотря на голод. Однако миска с едой осталась только одна...

- Вы разлили мою еду, - напоминает она.

- Скажите спасибо, что я не сделала большего, - леди Кэтрин снова тянется за гребнем, но Дорин отдёргивает пальцы, всё так же стоя на коленях. Левая рука леди Кэтрин повисает в воздухе.

Левая рука... Интересно, как выглядит клеймо у неё? Верно, тоже рельефное на ощупь. Плоть, плавящаяся под натиском раскалённого металла - красота воплощённой боли...

- Я предлагаю сыграть на эту миску похлёбки, - говорит Дорин, испытывая острое желание выгнуться, как кошка. И почему бы и нет, ведь она всё равно стоит на коленях, упираясь ладонями в грязный пол. Подумаешь, грязный. Плевать. Она отбрасывает в сторону гребень, тот попросту мешается.

- Я припоминаю отличную считалку, - говорит она и делает маленький шажок вперёд. Одной лапкой. - Я научу ей вас.

Какая чудесная игра.

Совсем, совсем другая игра, но ничто не вечно под луной.

- Повторяйте за мной, - говорит Дорин, сама не зная, где именно в своей голове она откопала эту ребяческую абракадабру.

- Видите, леди Кэтрин? Одно сменяет другое: и горе, и радость... И, конечно, брак, о, да...

- Пойдите прочь, - неуверенно повторяет леди Кэтрин.

- Ну же! - Дорин засовывает в рот указательный палец и посасывает его, словно веточку от только что съеденной вишенки из коктейля, а потом проводит по губам - туда и обратно, - а дальше снова считает, указывая по очереди на себя и на леди Кэтрин.

- Прочь, я сказала! - между их зрачками будто образуется натянутая струна. Нет, ничего такого, никаких запредельных фокусов, ведь она всего только человечья девка с Изумрудного Острова...

- Это игра. Такие правила, что поделать, - ОНА сказала. Уже не важно, что ОНА сказала. Дорин, не отводя взгляда, двигается ближе. Ещё крошечный шажок.

Натянутая струна, кажется, звенит, как хрусталь.

- Прочь, - шепчет леди Кэтрин.

- Но ведь мы же никому не скажем, правда? Это такая игра, вы не забыли? Кто проиграет - тот умрёт, - сообщает Дорин и делает ещё один шажок. Последний.

Леди Кэтрин вскакивает с места и бросается к двери. Она стоит там, словно надеясь выйти спиной вперёд и оказаться в тюремном коридоре.

Дорин поднимается с колен и подходит ближе. Бьётся синяя жилка над рунической строчкой наколки. Красота запечатлённой боли... А теперь она желает проверить, так ли остра косточка ключицы. О, да, остра.

- Кажется, похлёбка досталась мне, леди Кэтрин, - она подводит итог - и словно просыпается.

- Кэтрин, прошу вас, - вдруг говорит та. - Вы позволите мне называть вас Дорин?

Кэтрин?! Надо же, мэм, с чего такая милость? Вам на голову надели ведро с холодной водой, что вы решили забыть об этикете?

- Почему же не "миссис Макрайан"? - тупо спрашивает она.

И уже понимает, что услышит в ответ ту же магическую формулу, на первый взгляд не значащую почти ничего.

- Ты - Макрайан, - уверенно говорит Кэтрин.

Жизнь продолжается. Она входит в какую-то другую колею и катится дальше. Дорин сама иной раз не понимает, что произошло в тот момент и что заставило её делать то, что она делала. Ладно. Важен результат, и Дорин решает не забивать себе голову.

История получает неожиданное продолжение: на следующий же день Кэтрин о чём-то шепчется со стражником, раздающим еду, а потом её уводят. Она возвращается через пару часов и тут же ложится, сворачиваясь клубком. Не видать ни крови, ни синяков. Никаких ужасающих признаков, если не считать того, что передвигается она с некоторым трудом. Быть может, болевой удар, ведь куда её могли водить, кроме как на допрос? Дорин подходит и спрашивает, не надо ли чего.

- Отвали, Макрайан, - глухо говорит Кэтрин, но тут же добавляет: - Извини. Дай мне полчаса одиночества, ладно?

- Это надо растянуть на подольше, - через полчаса она показывает Дорин пачку дешёвых сигарет. - Хоть какой-то плюс.

- Плюс от чего? - спрашивает Дорин.

- От общения со стражей, - в лоб отвечает Кэтрин.

"Беспредельная власть любого..." - снова вспоминает Дорин. Не с ужасом, просто как факт. Она уже тут, по своей воле, точнее, по своей глупости, и нечего разыгрывать из себя трепетную девицу, первый раз в жизни увидевшую голую задницу.

- Курить - дурной тон, - говорит она, вдруг осознавая, что идея, по крайней мере, на этот раз, исходила вовсе не от стражи.

- Забудь, Макрайан. Для дурного тона здесь не то место, - говорит Кэтрин.

"Ну, что ж, совсем другое дело, ваше величество", - думает Дорин. "Ты" и "Макрайан" устраивает её больше, чем все эти реверансы.

- Послушай, Макрайан, - после секундной заминки говорит Кэтрин. - Я вчера была неправа. Мне не следовало так говорить об Уолли... о мистере Макрайане.

- Ты не сказала ничего особенного, - Дорин и в самом деле считает, что можно было выразиться и похуже.

- Начнём с того, что Уолли родовит, уважаем и к тому же недурён собой. Помнится, его дед по отцу был лыс, как коленка, - Кэтрин хмыкает. - Я же упомянула о том, что Уолли отличается... фантазией. Это было... недопустимо.

- Но это ведь правда, Хейс, - честно отвечает Дорин, пробуя на вкус новое наименование Кэтрин. Где-то краешком сознания она опасается, что та немедля отплатит за вольность, но только краешком. Что-то подсказывает ей: после того, как вчера чаши весов прыгали вверх-вниз, а потом и сами весы чуть не грохнулись наземь, равновесие установилось.

- Не важно, правда или ложь. О таком не говорят вслух, просто это личное дело каждого, - объясняет Кэтрин. - А особенно это касается тех, кто присягал Милорду. Поэтому извини. Кстати, скоро ты сможешь с ним поговорить.