Андре Нортон - Волшебница Колдовского мира

И вот…

Я едва не вскрикнула от радости, когда в моём мозгу появилось резкое изображение, меня удержала лишь долгая тренировка. Изображение было достаточно чётким, но сцены мелькали и кружились с такой быстротой, что я не могла уловить их смысл. Строчки формул, колонки рун появлялись и исчезали, прежде чем я успевала понять их значение. В их чередовании не было ни смысла, ни логики, ни последовательности, будто кто-то высыпал массу неудачно связанного материала в пустое ведро и сильно встряхнул его.

Я вернула свиток обратно в контейнер и приложила руки к голове, где кружились неудачные и несвоевременные концы и начала познаний, вызывавшие боль, сильную боль. В эти минуты я не могла ни продолжать свой опыт, ни разгадывать секреты Утты. Внезапно я почувствовала такую усталость, что глаза у меня сами закрылись. Я даже подумала с лёгким беспокойством, что это похоже на то, как если бы я выпила такую же чашу, какую подала Айфингу, и теперь готова последовать за ним в мир сновидений.

Я наконец взяла себя в руки и надела одежду, которую до этого отложила в сторону, когда меня наряжали в свадебное платье. Двигаясь с трудом, я завернулась в плащ с капюшоном, и затем скорее упала, чем легла, и мгновенно уснула. И я была права: я увидела сон.

Я увидела замок, башню, такую же большую, как цитадель в центре Эса. Я никогда не видела такого величественного творения человеческих рук. Одни части здания были крепки, как камни Эса, но другие мерцали, то появляясь, то исчезая, словно существовали в двух мирах одновременно. Я каким-то образом знала это, но не понимала, зачем и как это сделано.

В замке пребывал тот, кто всё это сотворил, да так, что замок оказался одновременно творением человеческих рук и колдовской Силы. И этим хозяином здесь была не колдунья, а Маг — гораздо более могущественный, чем простой волшебник или колдун. И замок его служил лишь внешней оправой для чего-то другого — непонятного, странного и беспредельно могучего, хотя и заключённого в стены.

Сначала я видела его лишь как тень, но внезапно его лик проявился ясно и отчётливо, словно он вышел из-за вуали, созданной вокруг него его чарами. Он принадлежал древней расе, но что-то неуловимое в его облике несло следы иных миров и времён.

Он творил с помощью Силы, и я видела, как он собирает воедино силовые нити, сплетает их и формирует узор, подчиняющийся его желаниям. Он держался уверенно, как человек, знающий, что он должен делать, и не опасающийся, что его работа вдруг пойдёт не так. Я следила за ним и горько завидовала. Я тоже испытывала когда-то такую уверенность, а теперь ползаю там, где должна была бы бежать.

Под его ногами яркими огненными линиями вспыхивали руны, сам воздух вокруг него содрогался от произносимых им заклинаний или от мощи его мысленных посланий. Передо мной разворачивалось великое действие, более могущественное, чем я когда-либо видела, а ведь мне раз или два доводилось видеть в работе самых сильных колдуний, пользовавшихся всей своей Силой.

Потом я увидела, что всё, что он сотворил, сконцентрировалось в середине зала, где он работал: вспыхивающие линии рун, движения воздуха — всё, что он сплетал и выстраивал, собралось в одном месте. В конце концов перед магом воздвиглась арка из света. И я не сомневалась, что этот сон показал мне создание Ворот в другой мир, и мне почему-то следовало отыскать именно их в этой древней колдовской земле. Хорошо известно, что такие Ворота существуют, но что их создали маги, мы узнали только в Эскоре. И вот теперь я была свидетельницей открытия таких Ворот.

Маг стоял, слегка расставив ноги, руки его взлетели вверх в совершенно человеческом торжествующем жесте. Выражение спокойной сосредоточенности на лице сменилась ликованием. Но он не спешил пройти в Ворота, а наоборот, отступил от них на шаг, хотя и не было заметно, чтобы его уверенность поколебалась. Я подумала, что он почувствовал какую-то тревогу, которая и удерживала его от броска в неведомое. Он сел в кресло и, глядя на Ворота, сложив ладони и касаясь пальцами острого подбородка, казалось, глубоко погрузился в свои мысли.

Пока он сидел так и смотрел на своё создание, я рассматривала его, словно мой сон касался самого человека, а не его колдовства. Как я уже говорила, он был древней расы или, по крайней мере, находился в близком родстве с кем-нибудь из неё. Молод он или стар? Годы не коснулись его. У него было тело воина, хотя он и не носил меча. Серая мантия туго стягивалась на узкой талии алым кушаком с золотыми и серебряными строчками. Если на них долго смотреть, то они, казалось, принимали форму рун, но быстро вспыхивали и гасли, так что рассмотреть их не удавалось.

Видимо, он пришёл наконец к какому-то решению, потому что вдруг решительно встал и слегка развёл руки, а затем резко хлопнул в ладоши, и губы его зашевелились. Ворота исчезли, и он остался в темноте зала, но я понимала, что его торжество не прошло: то, что сделано один раз, можно сотворить снова.

А затем мой сон показал мне не только мага в этом зале. Я вдруг оказалась снаружи, и шла по коридорам, а потом между большими башнями через ворота, над которыми сидели кошмарные существа. Они поворачивали головы и сонно провожали меня взглядами, и я опять почему-то знала, что они не смеют причинить мне вред, хотя и поставлены для защиты замка от непрошеных гостей.

Это путешествие привиделось мне так детально, что, окажись я в этом месте наяву, я без труда нашла бы дорогу в зал, словно зная её с детства.

Не могу сказать, что послужило причиной моего сна, но, вообще-то, подобные сновидения всегда посылаются с какой-либо целью. Проснувшись, я лишь предположила, что сон явился результатом моих попыток прочесть свиток. Голова болела, утренний свет резал глаза, но я быстро вскочила и взглянула на спящего Айфинга. Он зашевелился, и я быстро подскочила и вытащила из подушки колючку, которую затем спрятала в шов моего плаща, а потом уже села обратно.

Айфинг открыл глаза, поморгал и улыбнулся застенчивой улыбкой, какую странно было увидеть у такого человека.

— Доброе утро.

— Доброе утро, повелитель, — ответила я, как полагалось.

Он сел на подушках и огляделся, словно не был уверен, где он провёл ночь. Я насторожилась, не зная, хорошо ли я навела для него сон, и не знает ли он, что всё ему только приснилось. Но бояться, похоже, было нечего, потому что он наклонил голову в моём направлении и проговорил:

— Сила увеличивает Силу, дальновидящая. Я принял твой дар, и мы будем сильными всегда, как это было под рукой Утты.

Он скрестил пальцы, как было принято у вапсалов, когда говорят о мёртвых. Затем он ушёл, как человек вполне удовлетворённый выполненным долгом.