Михаил Попов - Пророчество Золотого Перуна

Сергей заржал, и объяснил причину своего веселья:

— А я-то, дурак, все понять не мог, почему такой великий человек сказал в стихах: русалка на ветвях сидит. С детства все сообразить не мог, что рыбе на дереве делать? А если птица, тогда понятно все!

— Это какой-такой человек?

— Да, долго объяснять, — отмахнулся Сергей.

Надо же, подумал он, еще при Пушкине такие вещи знали, а прошло всего-то сто пятьдесят — двести лет, и на дуб зеленый посадили девку с рыбьим хвостом. Есть о чем подумать. Двести лет не такой уж и большой срок, что б народные предания начисто уничтожить. Может быть, не так уж и неправы те, кто утверждает, что из русских все русское изжить пытаются? Но зачем, и кто? Понятно, если христианство старые верования выжимало. Так оно бы это за восемьсот лет до Пушкина сделало. А тут выходит, что не так уж и давно такие тенденции появились. И почему именно русалки и берегини? Домовые-то, до сих пор известны… Может дело в том, что люди в города перебрались, вот и забыли мифы о живущих в лесах? А домовые остались в памяти уже потому, что до сих пор люди ассоциируют свои квартиры с домами, вот и помнят хранителей этих самых домов? Да, есть о чему тут подумать!

— Вот так вот оно, — продолжил Яросвет, перебивая мысли Сергея. — А берегини — живут у берега, потому и прозываются так. Они, ить, только в большой воде жить могут. Река, озеро, в которых и утопнут. А вот в болотах кто утопнет, те упырями становятся.

— А это еще что за звери?

— Не, упыри не звери. У зверей тоже душа есть, — покачал головой Яросвет. — А у упыря души нет. Только жажда горячей человеческой крови. Болота, они, ить, Чернобогом сотворены, супротив озер Белобога. Потому и живущая в болотах нечисть людей смертно ненавидит. Водяники еще как-то равнодушны к людям, а вот упыри, ежели приметят, то порвут в клочья. Даже водяник им не может помешать, хотя в остальном им приказывать может.

— Да… — протянул Сергей. — Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…

— Какой Горацио? — навострил уши Яросвет. Ему страсть как хотелось услышать рассказы о другом мире. Интересно же, как там люди живут. По Сергею видно — совсем не так как здесь.

Но Сергей отмахнулся, и ничего не ответил.

— Слушай, а что, берегиня чего-нибудь интересное рассказывала? — как то уж слишком безразлично, так и не дождавшись пояснений, спросил Яросвет.

Сергей усмехнулся.

— Так вот, что тебя интересует. Так прямо бы и спросил.

Яросвет покраснел.

— Да не было ничего. Просто разговаривали. Потом она попросила рассказать о моем мире, я начал рассказывать, потом заснул. Проснулся, когда некто нехороший пытался вытряхнуть мои мозги…

— И все?

— Все… А что?

— Да не, просто о берегинях такое рассказывают…

— Какое?

— Ну, — снова покраснел Ярко, — что они как мужчину увидят, так сразу на дно тянут, а там с ним…

— Что там? — притворился, что не понял, Сергей.

— Непотребство творят… — даже уже не красный, а бордовый, пробормотал Яросвет.

Сергей весело рассмеялся над его смущением.

— Да нет, надо мной непотребства не творила. А жаль…

— Так она же нежить!

— Нежить… Знаю… Но… Жалко мне ее стало… Да и потом, такая красивая…

Яросвет покрутил пальцем у виска.

— А ты случаем не влюбился, а?

— Нет… Но хотел бы…

Яросвет опять покрутил пальцем у виска, потом подумал и изрек:

— Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда! Может сделаем привал, перекусим?

Сергей согласился, тем более что натруженные ноги начинали гудеть.

Наскоро перекусив остатками холодного мяса, друзья блаженно развалились на придорожной траве.

— Мясо кончилось, — вздохнул Яросвет. — Теперь придется охотиться. Пойду, вырежу что ль палку подходящую, лук сделаю?

Сергей хмыкнул. В его сознании лук ассоциировался с сопливыми пацанами, а никак не с охотой. Яросвет тем временем покрутил головой и просветлел:

— Вона, и орешник растет. Далеко ходить не придется.

Сергей, не изъявляя желания помогать, сунул в зубы травинку, мимолетно отметив, что курить хочется уже не так, как в первые дни. Но все равно, зажатая на манер сигареты во рту травинка, заставила с тоской вспомнить о табаке. Глядя как ловко Яросвет орудует ножом, Сергея посетила идея.

— Слушай, Яросвет, а ты можешь мне трубку сделать?

Яросвет на минуту отвлекся от своего занятия, подумал.

— Не знаю. Может быть, и смогу. Ты объяснить сможешь, как она выглядеть должна?

Припоминая все, что ему было известно о трубках, Сергей принялся объяснять. Яросвет задумчиво пожевал губами, потом кивнул:

— Погодь, лук сделаю, тогда попробую, может и получится.

У него действительно получилось. Правда не с первой попытки, да и вид имела соответствующий, но Сергея это не смущало. Тем более, что кроме ножа, у Яросвета других инструментов не было. Но видимо никогда не переведутся на земле Русской золоторукие умельцы! Хоть одним топором, без единого гвоздя, терем построят, хоть одним ножом трубочку выточат. Сергей любовно оглядел трубочку. Прямо Billiard, да и только! Единственно жаль не бриаровая, из орешника, но это беда поправимая — стоит попросить и Яросвет еще одну сделает. Жаль только, что он не может так же просто сделать табак…

На восьмой день пути, дорога выбежала из леса. Открывшееся зрелище, так поразило Сергея, что он не удержался от удивленного вскрика. В нескольких сотнях метров впереди, стоял город… Город… Первый город в этом мире, увиденный Сергеем. Окруженный стеной, с возвышавшимися сторожевыми башенками, рвом, огромными воротами, для него он выглядел каким-то нереальным, сказочным.

— Мы что, туда пойдем? — неверяще спросил Сергей.

— Туда… Только, вот что. Надо бы меч прикрыть. Торчит у тебя из-под мышки, как нос любопытного рахдонита. Того и гляди, стража на воротах коситься начнет, вопросы задавать… А оно нам надо?

— Как скажешь. Я в здешних порядках, как свинья в апельсинах… Только вот чем прикрыть-то?

— Ну… — Яросвет порылся в своей котомке. — Да хоть этим.

Он протянул Сергею серую тряпку. Сергей скоренько завернул меч, получился простой продолговатый сверток. Он удовлетворенно хмыкнул.

— А что за город? — поинтересовался Сергей.

— Это? Это — Волосов.

— Волосов?

— В честь бога Волоса, назвали… Первые жители скотоводами были, вот и имя дали, в честь бога своего…

Уже подходя к городу, Сергей, подозрительно принюхиваясь к свертку в руках спросил:

— Это, а с чего ты решил тряпку-то с собой взять?

— Да не тряпка это… Онучи…

Город встретил друзей непривычной после глухой лесной дороги, суетой. Все вокруг куда-то спешили, в воздухе висел непрерывный гомон. То с одной стороны, то с другой, доносились крики, ругань. По узким улочкам, чуть не сбивая прохожих, проносились повозки, одинокие всадники, матеря толпу, пытались проехать по делам. В общем — город.