Михаил Попов - Богатырь - не звание! (СИ)

— Здравствуй, батюшка! — отвесил Василий хозяину корчмы земной поклон. — Налей-ка мне чарочку…

— Ох, Василий, Василий, — покачав седой головой, вздохнул Данила, совсем как седоусый стражник Никитич. — И неужель все равно за ум не взялся? Не стыдно людям в глаза-то смотреть?

— Ой, не кори, батюшка. Брошу я это дело, вот не сойти с этого места. Только налей горемыке.

Василий выложил на стол все свое богатство. Данила покачал головой. Жалко парня. Молодой ведь еще, а уже руки трясутся, словно старик древний.

Василий сел в уголке, подальше от входа, и вновь задумался. Не помогало на этот раз вино. Только горше становилось. Кто ему пьянице поверит, что хазары опять на Русь собрались? Высмеют и вся недолга. И доказательств никаких нет. Вот горюшко!

Долго просидел Василий за чарочкой. И впервые за эти годы не в радость было ароматное вино. Еще вчера, такую чарочку залпом выпивал. А сегодня — весь день промусолил.

Не укрылось это и от Данилы-Новгородца. Что б Василий, да к вину равнодушен?! Кликнул отрока, что в помощниках бегал, а сам взял кувшинчик сильно разбавленного вина — не любил он это дело, да какой на Руси разговор без выпивки, присел рядом. Помолчали. Не хотелось Даниле первым в душу лезть, но и без внимания оставить кручину Василия он не мог. Вот и прихлебывал жиденькое вино молча. Захочет — расскажет, или совета попросит, а нет — так просто рядом посидеть, поддержку выказать. Василий с благодарностью взглянул на корчмаря, но не сказал ничего, потупил взгляд и горько вздохнул. Потом почесал затылок, и махнув рукой лихо опрокинул чарку в рот.

— Эх, батюшка, — не вынес молчания Василий. — Беда приключилась. Что делать, не знаю. А делать что-то надо. Я ж ночью в лес убег, и там в берлогу ведмедячью провалился. Как не убился — ума не приложу. Хотел вылезти, да в темноте чуть глаз не выколол. Махнул я рукой. Дай, думаю, посплю до утра, авось хозяин не вернется. Так и проспал. А утром, ни свет ни заря, от смеха громкого проснулся. Выглянул тихонечко, леший знает, знает кто в лесу шастает, и обомлел. Три самых что ни на есть хазарина…

На этом месте Василий сделал страшное лицо, дрожащей рукой наплескал вина из кувшина корчмаря в свою чарочку, выпил махом и горячо продолжил:

— Оказалось неспроста они сидят. Через некоторое время приехал еще один всадник. Этот не хазарин. И видно, не из простых. Держался ровно князь какой. И ведь видел его где-то, а вот где… Назвал он одного хазарина правой рукой кагана Бекмера, и велел передать, что ведомо ему, что уедут скоро богатыри из Киева. Тут-то и напасть надо. И еще сказал, что есть у него везде свои людишки, и потому проведет он хазар мимо застав богатырских без шума… Простились они, и разъехались. А я просидел в берлоге до темноты, да в Киев… Посоветуй, батюшка, что делать-то?

— А тебе, часом, не примерещилось, спьяну-то? Сильно боятся хазары князя киевского. Где уж им козни строить. Знают ведь, стоит на Русь сунуться — никто назад не вернется.

— Эх, батюшка, не веришь ты мне. А раз уж ты не веришь, где уж воеводам поверить? Знаю, что должен бежать, предупредить… А куда бежать? В Киеве всяк скажет — привиделось, мол, тебе упьянсливый. А то еще выпорют по-новой. Вот и сижу, кручинюсь… И ведь не то страшно, что выпорют, а что не поверят. Налетит хазарин, сколько беды будет, если не встретят его богатыри…

Данила пристально рассматривал Василия. Коли не врет — быть беде великой. Но вот поверить… Не раз Васька спьяну народ баламутил. Вот о прошлом годе, к примеру, спьяну пожар ему привиделся — весь Киев переполошил. А как по улицам бегал с топором — леших гонял — чуть пятерых людев не зарубил, насилу скрутили, топор отобрали… Эх, ведь добрый богатырь был, а что с ним зелено вино сделало?

Так и не дождался совета Василий. Опрокинул еще чарочку — на ход ноги, и тяжелой походкой двинулся к выходу.

Шумно на княжьем подворье. Воевода Претич недовольно поморщился. Зря князь дает богатырям столько воли. Не дело это. Случись беда какая, им неделю только в себя приходить. Претич покачал седой головой. Нет, нельзя так распускать дружину. Одно дело уважить отличившихся, почет им оказать, а другое позволять пить без меры. Как только еще не разнесли спьяну Киев? Один Илья во хмелю чего стоит! А тут таких не счесть. Да и хвалятся без умолку. Спорят — кто больше смоков задавил, кто больше колдунов полонил. Тьфу! Стыдоба! Негоже богатырю подвигами похваляться! Хорошо хоть Чаша, что у брехуна пустой становится, а за правду щедро вином одаривает, совсем завраться не дает.

В который раз пожалел воевода о прошедшей молодости. Уж он-то показал бы всем этим. Да что молодость! Он и сейчас покрепче многих будет. Ничего не смогли поделать долгие годы ни с прямой, широкой спиной, ни с зорким взглядом, ни с сильными жилистыми руками. Только и смогло время, что посеребрить усы, да длинные волосы.

Он проводил долгим взглядом пробежавшего мимо Алешу Поповича. Раздавшийся вслед за этим рев Ильи Муромца лучше всяких слов говорил? кто стал жертвой очередной шутки. Претич презрительно сплюнул. Богатыри, а ведут себя хуже чем дети малые.

— Воевода, — прервал мысли Претича еще безусый отрок в горящей жаром, под лучами яркого солнца, кольчуге. Чеслав — вспомнилось имя. Далеко пойдет отрок. Вырос уже из младшей дружины, хоть и пух еще под носом. — Воевода, там…

— Ну? — нахмурился Претич, окидывая смутившегося отрока суровым взглядом. — Долго кота-то за… кхм, хвост тянуть собрался? Ты где поставлен службу нести? У ворот. Так почто место оставил?

— Воевода, не гневайся, — лицо отрока залил румянец. — Там Василий Игнатьевич… Очень упрашивает с тобой свидеться… Мы его гнали, гнали… А он все о своем. Мол, подавай ему воеводу, и все…

Претич, задумавшись, поскреб подбородок. Не об этом ли только что думал? Какой богатырь был. Сколько мог бы еще ратных подвигов совершить на благо государства? А результат? Большего пьяницы не только в Киеве, а, пожалуй, и по всей Руси не найти. Долго терпел Владимир его пьяные выходки, а вот подиж ты приказал вчера выпороть. Эх, беда, беда. Не лучше ли было для него погибнуть тогда, когда жив остался?

— Значит так, — принял решение Претич. — Скажи Василию, пусть обождет немного. Сам к нему выйду, поговорю, коли просит. Только смотри, что бы обжидал в сторонке. Не ровен час приметит его князь…

Чеслав умчался с такой поспешностью, ровно весть княжескую нес. Добрый богатырь получится, прищурился ему вслед Претич, кабы только как с Василием не получилось…

Мимо, окруженный веселой толпой, тяжело протопал красный как рак Илья Муромец.

— Поймаю Лешака, места живого не оставлю! Претич, — окликнул он воеводу, — Лешак не пробегал?