Елена Никольская - Змей подколодный

— Флюк, — сказала она. — А ты можешь к Андрею в окно залезть?

— Да я могу, — сказал тигр. — Но он же перепугается, мряф!

— Я ему рассказывала про тебя. Не хочу я домой идти. Всё равно не усну.

— Ладно, — сказал Флюк. Он был непривычно мил и безотказен. — Приведу.

Устроившись под деревом, Ольга смотрела на окошко не отрывая глаз, но Флюка так и не увидела. Минут через пятнадцать свет потух. В окошке показался пират, ухватившись за виноградную лозу, слез с подоконника и довольно ловко добрался до земли.

— Идёт твоя радость, — сказал Флюк, спрыгнув с дерева. — Он тебе и не поверил вовсе. Испуга-ался меня — жуть!

Тут перед Ольгой возник пират — босой и взъерошенный.

— Ну, вы даёте! — сказал пират. — Так он что, настоящий?!

— Хочешь, укушу?! — оскорблённо спросил Флюк.

— Предупреждать надо! Если б я заорал от неожиданности?

— Так ты и заорал, — заметил Флюк.

— Я предупреждала, — сказала Ольга. Ей стало чуточку повеселее — пират имел чертовски обалделый вид.

— Вот дела! — сказал он, устраиваясь рядом. — Напугают среди ночи… Ольга? Ты что? Что-нибудь…

— Я крайне корректно к тебе подошёл! Мряф!

— Уж корректно! — Андрей покачал головой.

— Ольга, можно я его укушу? — спросил Флюк.

— Не надо, — сказала Ольга и, обхватив пирата за шею, изо всех сил к нему прижалась. Пират немедленно её обнял и спросил снова:

— Что случилось?

— Ничего. Соскучилась.

— А-а, — сказал Андрей.

— Она всю ночь страдала, — подтвердил Флюк. — Только про тебя и говорила. Свет, мол, белый не мил без моего Андрюшеньки, хоть бы глазком на любимого глянуть. Ну, думаю, надо идти, а она тогда и говорит…

— Слушай, рыжая ты бестия! Может, пойдёшь теперь погуляешь? — спросил пират.

— Я тигр! — сказал Флюк. — Сам ты бестия! Чего моя Ольга в тебе нашла, ума не приложу.

— Я тебя, между прочим, из башни спасал, — напомнил Андрей.

— Спасал он! Да удержать не смог! Я все лапы себе отшиб, когда ты навернулся!

— Флюк! — сказала Ольга. — Ну пожалуйста!

— Хорошо! Ладно! Погуляю, на шухере постою! А вы целуйтесь себе, голубочки! — Флюк, задравши хвост, пошёл к изгороди и, не оборачиваясь, добавил: — А ещё раз обзовёт — укушу!

— Подслушивать будет, — сказал пират, проводив взглядом рыжего негодника.

— Будет, — сказала Ольга.

— А совет он дельный дал, да?.. Боюсь только, барышня не целоваться ко мне пришла.

— Не называй меня так, — попросила Ольга.

— Звезда моя. А у звезды моей всё в порядке?

— Ты прямо как психоаналитик! "Не снился ли вам жёлтый банан на блюде красных манго?" Снился, доктор!

— Мне снилась ты, — сказал Андрей. — Что мы… — И он замолчал.

— Ты же не спал. У тебя свет горел, я потому Флюка и послала.

— Ага, горел… Ваш покорный слуга постигал науки и позорно приснул, носом в физику… И тут эта морда!.. А ты сразу ко мне или гуляла? Тут вообще-то не стоит гулять. Я вот прошлой ночью… — И он опять замолчал.

— Что — прошлой ночью?

— Да мы с Никитой бродили тут… Пейзаж был такой… странный…

— Знаешь, — сказала Ольга, — а я бы здесь осталась… На все четыре года.

— Значит, останемся.

— А получится?

— Если только не умрём от своей латыни… Знаешь такую песню? "На французской стороне, на чужой планете предстоит учиться мне в университете" [12] "Песня про студента" (из поэзии вагантов, перевод Л.Гинзбурга) … Ольга?

— Я засыпаю, — пожаловалась она. — Совсем ведь спать не хотела!

— Тогда пошли потихонечку? Я тебя провожу. Вот выспаться бы и всю ночь погулять, да?

— Ага… Андрюш… А если бы… А вот если меня исключат?

— Да за что?

— Ну за что-нибудь. Ты тогда…

— Я тогда тоже уйду. Как же я без тебя? Мы же договорились — десять детей…

До девчоночьей общаги они добирались почти час, и за этот час Ольга успела смириться с неизбежным и убедить себя, что ничего страшного в замысле врага на самом деле нет. Так, злая, но безобидная шутка. Не динамит же, в самом-то деле!..

Ужасы таяли, словно мороженое на жаре, рядом с Андреем Карцевым, и никто не помешал Ольге наслаждаться обществом своего личного рыцаря. Не возникали на небесах странные светила, не выли в кустах монстры, не попадался на пути Витька Бельский с фонариком, и даже Флюк великодушно оставил хозяйку наедине с пиратом — они нашли тигра мирно спящим на запрятанном в кустах стуле.

Но один свидетель Ольгиных приключений всё же имелся. Ему мало что удалось услышать — подходить очень уж близко он не осмелился и потому остался незамеченным для всех участников событий. Свидетель этот, собственно, взял на себя обязанности телохранителя — и никак не ожидал, что они окажутся столь неподъёмны. Не передать словами, что ему пришлось пережить, когда здоровый дядька (похожий на Зорро в исполнении Антонио Бандераса и потому особых тревог поначалу не вызвавший) унёс Ольгу в небо, перекинув через плечо как мешок сахара!

Но зато свидетель всё видел, а это не так уж мало, ведь верно?

Никита Делик выбрал себе профессию ещё в раннем детстве.

С детством ему повезло — иначе, чем Андрею, но Никита считал, что повезло очень. Хронический бронхит, не позволив посещать садик, вынудил сидеть дома, дожидаясь прихода родителей с работы. Живущих поблизости бабушек не имелось, а двоюродные братья-сёстры и прочие родственники одиночеству мешали редко. Дабы обезопасить оставляемое без присмотра дитя, мама выключала из сети все электроприборы, а из телевизора даже вытаскивала предохранитель. В компенсацию за телевизор Никиту заваливали игрушками и конструкторами. Но игрушки и конструкторы информации о внешнем мире не давали; пришлось осваивать азбуку. В четырёхлетнем возрасте Никита читал уже бегло и быстро благодаря не столько высокому интеллекту, сколько скуке долгих часов в запертой на три замка квартире.

К восьми годам он перечитал огромное количество детской литературы и перешёл на взрослые книжки. Книжек в доме было много — необозримые горы папиной космической фантастики, мамины романы (не любовные — мама была выпускницей филфака) и практически все выпущенные в семидесятых годах собрания сочинений классиков (дедово наследство). К фантастике Никита отнёсся с пренебрежением, Кортасар и Сэлинджер его заворожили, но остались за гранью понимания, а первым из классиков попался Конан Дойль. Это был знак судьбы, определивший профессиональные склонности крохотного поклонника Шерлока Холмса раз и навсегда.