Елена Никольская - Змей подколодный

Враг поднялся с кресла и подошёл к Ольге. Ольга стиснула мобильник ещё крепче, но не отступила.

— Ведь это ваш обоже бескорыстно в дерьмо лезет, — сказал враг. — Во имя, так сказать, вечной дружбы. А вот у вас-то, драгоценная моя, тут интерес другой. Вы, полагаю, за собственную шкурку опасаетесь.

Враг протянул руку (рука была в огромной перчатке) и приподнял Ольгин подбородок. Ольга дёрнулась, но враг схватил её за плечо.

— Шкурный, стало быть, интерес, — сказал враг. — А раз уж мы выяснили суть вашего интереса, приступим к основной части беседы. Не возражаете?

Ольга попыталась вывернуться, но враг толкнул её в кресло и, нагнувшись, взялся за подлокотники.

— Сидеть! — прикрикнул он. Маска оказалась совсем близко, в прорезях блеснули глаза, и Ольга, наконец, испугалась, вжалась в спинку и — гори оно всё! — зашарила пальцем по мобильнику в поисках кнопки. Враг тут же выхватил у неё мобильник, сорвал со шнурка и бросил себе за спину.

— Отдайте!

— Попозже. Учителям твоим шеи свернуть я всегда успею.

— Что вы от меня хотите?!

— Неверный вопрос. У меня уже всё есть. Это ты чего-то хочешь, рыбка моя. И наживку скушать, и с крючка соскочить. Что, понравилось в гимназии? Кормят сладко, лупят редко?

— Понравилось! Вам-то что?!

— Поздравляю тебя. Значит, будем оплачивать. Будем или нет? Ах, ты!..

Грязно выругавшись, враг подскочил, чуть не опрокинув кресло, и прыгнул к обрыву. У обрыва мелькнула рыжая молния, но враг оказался быстрее и поймал молнию за шкирку.

— Соглядатай? — спросил он, потрясая трофеем. — Телохранитель?

Флюк, извернувшись, вцепился зубами и когтями в державшую его руку, и Ольга сорвалась ему на помощь, но врезалась носом в подставленную перчатку — в железку какую-то! — и упала мимо кресла. Из носа немедленно потекла кровь, Ольга зажала нос и запрокинула лицо. Враг, не обращая на неё внимания, перехватил Флюка за хвост и поднёс к маске.

— И что это у нас тут? Ах, вон какая штучка… А ну, цыть! Хвост оторвать или сам угомонишься? Чуть ногу не прокусил!

— Отпустите его! — попросила Ольга. — Флюк, перестань!

Враг кинул ей тигра, и Ольга крепко прижала к себе неудавшегося защитника. Флюк вырываться не стал, но вздыбил шерсть и рычал тихонько, корча врагу рожи. Враг развернул кресло и уселся так, что Ольга оказалась у него между ботинками.

— Короче так, радость моя. Хочешь сберечь шкурку — придётся на меня поработать. Согласна?

— Обманет! — завопил Флюк. — Съест! Где наш Лёха, говори, урод! Сожрал уже?!

— Заткни его, — потребовал враг.

— Не сожрал, Флюк, — сказала Ольга. — Если бы сожрал, я бы… я бы знала. Говорите, что я должна делать.

— Ты вышивать умеешь? — спросил враг. — Крестиком?

Перелёт был быстр и неприятен: повиснув вниз головой у врага на плече, Ольга зажимала кровоточащий нос и тихо ревела, будучи твёрдо уверенной, что в гимназию ей уже не вернуться. Не менее отвратительным вышло и приземление: сброшенная безо всяких церемоний, Ольга шлёпнулась в мокрое, холодное и мягкое. Снег!..

Снег был повсюду. В пустынной бесконечности за спиной, в жидкой рощице сбоку, на обрыве (а они снова были на обрыве), на спуске вниз, к огромному озеру, на высоких холмах, озеро окружавших. И был белый день. Мороз и солнце, день чудесный… Ольга вытерла снегом нос, встала и сунула подмышки замёрзшие руки. Враг обнаружился в нескольких шагах — стоял к ней спиной, взирал на озеро. Можно было врага толкнуть вниз — не то чтобы это чему помогло, а так, для морального удовлетворения. Но подойдя ближе, Ольга и думать об удовлетворении забыла.

Представший взору пейзаж вполне мог свести с ума художников-сюрреалистов. Озеро схвачено льдом, а лёд — весь — расчерчен на квадратики, словно приготовлен для какой-то странной игры. Внизу, под обрывом, лежали на берегу плоские камни, а на камнях — охапки ярких разноцветных тряпок.

Налюбовавшись пейзажем, враг схватил Ольгу за руку и поволок по скользкому склону; несколько раз она теряла равновесие, но враг упасть не дал — правда, чуть руку из плеча не выдернул.

Тряпки при ближайшем рассмотрении оказались верёвками — толстыми и короткими, всех цветов, аж в глазах зарябило. Ольга ущипнула себя за ногу и зашипела от боли. Не сон. Ужасно жалко, но нет. "Спасибо, Алексей Николаевич, дорогой мой Белый Кролик, за такую обалденную сказочку, — думала Ольга, дыша в сложенные ладони и слушая пояснения свихнувшегося мага. — Ведь и не расскажешь никому — ведь не поверит же никто!.."

Враг, сдёрнув с ближнего камня несколько жёлтых верёвок и ступив на лёд, обучал Ольгу азам предстоящей ей работы. Работа была нетрудная. Квадратики на льду имели по углам дырочки, и в дырочки следовало просовывать концы верёвок, чтобы верёвки легли крестиком. "Вот так вышивка, — ошеломлённо думала Ольга, кивая в знак полного понимания. — Завязывать подо льдом не надо, нет?" Вопросов она, разумеется, вслух не задавала, опасаясь подать психу лишнюю идейку. Мог ведь и иглу притащить, грех жаловаться…

Квадратики были довольно мелкие — где-то метр на метр. Дабы не ошибиться в цвете верёвок, были на квадратиках выцарапаны в середине наименования цветов: сиреневый там, зелёный и так далее. В конечном итоге — ежели смотреть с высоты птичьего полёта — и впрямь получится вышивка. Этакий ледяной гобеленчик… "Вот только вышивать я тут буду месяца два, не меньше, — прикинула Ольга, — а вообще-то вряд ли, замёрзну насмерть нынче же к вечеру…"

Скоро выяснилось, что враг позаботился и об этом. На одном из камней обнаружились отороченные мехом белые валенки и красный пуховик с капюшоном. В кармане пуховика были варежки — пуховые, мягонькие, сразу согревшие руки.

Закончив инструктаж, враг присел на камушек, вытянул ноги и добыл из кармана пачку папирос.

— Дайте закурить, — попросила его Ольга. Враг дал, и она устроилась на соседнем камне, подложив под себя валенки и кутаясь в необъятный пуховик. Папироса была мятая, чуть не наполовину высыпанная. Тоже — волшебник…

— Вы хоть еды мне принесите, — сказала она.

— Не проголодаешься за пару часов, — сказал враг.

— Я за пару часов не успею всё сделать, — кротко сказала Ольга. — Если вы поможете хоть немножко…

Обалденное было бы зрелище — вдвоём засовывать верёвочки в дырки… Очень колоритно бы вышло: враг, пыхающий "беломориной", и она, в валенках и пуховике ниже колена. Зорро и гномик в трудах на благо цивилизации.

— Работать будешь по воскресеньям, — сказал враг. — Скажем, с десяти до двух. Подойдёт?

— Да, конечно, — согласилась Ольга. — А жить я где буду? Тут, на бережку?

— Я вас умоляю!.. — сказал враг. — В воскресенье придёшь… М-м… Придёшь в эту высотку, что первая от проспекта, около гимназии вашей.