Елена Никольская - Змей подколодный

— Слушаюсь, сударыня! — сказал Андрей. — Только знаешь… Что-то в ней не так, в твоей ведьме. Как будто она… Как будто это и не она вовсе! Помнишь, ты говорила про обман зрения? Что мы мышей едим на самом деле, а Олег Витальевич — карлик волосатый. Вот в этом роде.

— Мало ли что я говорила! Это давно было.

— Может, у меня в глазах от недосыпа двоится, — примирительно сказал Андрей.

— Лично мне до белки! — заявила барышня. — Если получится с этими кепками, так пусть она будет хоть Чебурашка трёхголовый!

— А если получится, да не то? Это ж кот в мешке, звезда моя!

— Есть другие предложения? — поинтересовалась звезда.

— Есть одно, — сказал Андрей. — Давай в тридцать четвёртый заглянем. Нам, считай, и по дороге. Давно я в тайник не лазил!

— Давай! — с энтузиазмом сказала Ольга. — Вполне может быть записка — по закону зебры! Ну, знаешь, если белая полоса началась, значит, должно быть сплошное везение! А у нас же белая, вот как я объявление увидела, так всё и складывается к лучшему!

Андрей кивал и соглашался. Всё действительно было не так уж плохо — в том числе, и с ведьмой. Может, тётке давно за тыщу перевалило и горб вырос, вот это он и заметил, велика беда! Тем более раз она гимназийских преподов так опасается, вряд ли надумает гадость сделать…

— И даже Никите повезло, — болтала Ольга. — Ведь мог бы жутко вляпаться, а он раз — и в гимназию обратно!

— Стой-стой! — сказал Андрей. — А что Никита? Что случилось?

— Он тебе не рассказал разве? Да ничего такого и не было.

Барышня изложила пятничную историю — про рисунок на стене, и про открывшееся окно, и как бестолковый Никитос туда провалился.

— Я, конечно, к Олегу Витальевичу! Пришлось колоться, что гуляла, да мне уже всё равно — две писульки в кондуите! А утром смотрю — в столовке твой дружок, живой-здоровый.

"Очень интересно, — подумал Андрей. — Следил он, что ли, за Ольгой? Шерлок Холмс ещё на мою голову!"

— Я же тебя просил не гулять одной! — сказал он, останавливаясь. — Вот ты бы провалилась! Может, этот рисунок для тебя специально делали!

— Да ладно тебе, — сказала барышня. — Буду я лазить по всяким рисункам! Это же нечаянно вышло.

Андрей притиснул её к себе, зарылся носом в волосы, и мысли — все, кроме одной, — улетучились напрочь.

— Посидим? — предложил он, отыскивая взглядом лавочку.

— Давай до тайника сначала дойдём, — разумно предложила барышня, и он неохотно разжал руки. "Нет, судари мои, надо что-то решать с квартирой! Сил моих больше нет…"

К тайнику, не сговариваясь, пошли в обход площади Свердлова и статуи школьника — дворами.

Дворами старых кварталов; и Андрей, пытаясь утихомирить разбушевавшиеся гормоны, завёл с городом игру в прошлое. В ночную прогулку ради прогулки, ради тонких пальцев любимой девочки в руке, ради поцелуев, безумно долгих, безумно сладких, потому что большей сладости ещё не узнал…

Город охотно поддерживал игру.

Город прятал зелёное яблоко луны за верхушками деревьев и пушистыми облачками.

Город заманивал влюблённых под ветки и сбрасывал с листьев капли вечернего дождика — капли падали на затылки, стекали за шиворот.

Но, когда влюблённые подошли к пятиэтажкам тридцать четвёртого квартала, город опомнился, выпустил из-за облачка луну и нахальным ветерком взъерошил партнёру волосы. Игра стала иной.

Сладкие мороки детства окружили Андрея, наполняя пьянящей силой, сумасшедшей энергией, — уже привычные, уже не пугающие. Лёшкины мороки. "Как знать, — подумал он, — может быть сейчас, когда один из нас идёт по знакомым дорожкам, шалея от мороков и мифического всемогущества, второй видит эти дорожки во сне. И тогда получается, что мы вместе — на эти минуты. Мы рядом — здесь, в нашем детстве, одном на двоих…"

…Шервудский лес и обители троллей… И скачут бравые мушкетёры — по долинам и по взгорьям, на выручку славному Виннету… Сплетались сюжеты, менялись каноны — по хотенью и веленью, по твоему слову…

…Мы играли в книжных героев редко — когда ты уставал от миров, не описанных ни в одной книге… Странных и смутных, меняющихся и чётких. Ты был создатель, творец… Я был житель… Я всегда умел это — жить в придуманных тобою мирах…

…Мир гимназии не похож на твои миры — но здесь, в этом квартале… Не памятью о мифах переполнен квартал — но мифами, его дома и дворы — словно иллюзия, покров для тех, старых, сказок, я мог бы бродить здесь вечно…

…Моя ностальгия по детству, моя тоска по тебе — они исчезают здесь напрочь, сменяясь ожиданием и надеждой. Словно за минуту до меня здесь шёл ты, проверял посты гвардейцев, кормил с ладони волшебных стрекоз, беседовал с троллями… Я могу догнать тебя, если прибавлю шаг… я могу окликнуть! Окликнуть тебя, о великий змей, ваше величество, корона набекрень…

Не окликал ни разу — смертельно боясь утратить мороки и мифы, утерять навсегда. Не окликал…

Ольга шла чуть позади, молчала. Занятый мифами, он едва не забыл про неё и оглянулся, только пролезая в дырку школьного забора. Барышня что-то шептала одними губами — молилась, что ли? Или тоже чувствует странное? Андрей засмотрелся на неё, в тысячный раз задаваясь вопросом: "Кто же ты, звезда моя? Я был капитаном гвардейцев, я обращал в прах злых колдунов (о если бы!) , а ты?.."

— Тайник, — напомнила барышня и перепрыгнула грядку с клубникой.

Кирпич в лестничном боку был выдвинут почти наполовину.

Белая полоса.

Закон зебры.

Бумажная трубочка застряла в чём-то холодном, звякнувшем под пальцами. Железки какие-то…

— Есть! — сказал Андрей, высвобождая записку и засовывая железки в карман. — Идём к свету куда-нибудь!

Они обежали школу, встали под лампочкой на парадном крыльце и уставились в развёрнутую тетрадную страничку.

— Что за фигня? Да не верти!

— План! Ольга, план! Где же это, погоди…

— Крестик, гляди! Дом отмечен! Он, значит, там? Он там, да?!

— Вроде в старой части, а? У парка, что ли, не соображу…

— Там написано что-то! Да с той стороны!

Вырывая записку друг у друга и едва не располовинив тонкий листок, они прочитали следующее:

"Дрейчик, это тебе.

Змей съел слона".

— Это ты, что ли, — Дрейчик?

— Чего мне-то? Ну, козлина!..

— Точно он там! Я же говорила, его в какой-нибудь башне заперли!

— Надеюсь, не в заколдованной! Ну, змеюк…

— А это он о чём? Про слона? Ты знаешь?

— Подавился, значит! — сказал Андрей. — Я так и думал, что он кому-то на мозоль наступил, пушистый наш! Ох, Ольга! — сказал он и схватил барышню в охапку. — Это ж теперь дело техники! Придумаем что-нибудь!

— Только кепки всё равно сошьём, — сказала барышня и, подпрыгнув, обхватила его руками и ногами. — Ладно?