Елена Никольская - Змей подколодный

— Я беретку шью, — сказал Андрей, сцепляя руки под тёплой попкой. Барышня заёрзала, устраиваясь поудобнее, и ему сразу стало не до береток.

— Спорим, не донесёшь меня до "Детского мира"!

— А вот и донесу, — сказал он, аккуратно перемещая барышню повыше опасного места. — Я тебя куда угодно донесу!

— А до гимназии? — вкрадчиво спросила барышня.

— На плечах — и до гимназии.

— Не хочу на плечах.

— Тогда до "Детского мира"! Поскакали! Скоро уж светать начнёт!

— Я спать завтра буду, — сказала Ольга и со вздохом уткнулась ему в шею. — Часов до трёх…

— Я тоже, — согласился Андрей. Ужасно хотелось кричать и прыгать, но, побоявшись уронить барышню, прыгать он не стал — задрал голову и просвистал короткий победный марш. Луна над головой вздрогнула и швырнула облачко в сторону гимназии — домой, дети, домой!

Про вытащенные из тайника железки он вспомнил, только убирая в шкаф куртку.

Железки висели на колечке — три штуки. Андрей подцепил колечко пальцем и некоторое время держал палец перед глазами, пытаясь увидеть истинную сущность железок: по методу Бельского, сквозь полуприкрытые ресницы. Железки вида не меняли. Ключи как ключи.

"Дрейчик, это тебе…"

Связка ключей. Два от квартиры, третий, хитро изогнутый, от почтового ящика, вечно в этом ящике ломался замок, и однажды отец не выдержал и прицепил навесной… И цепочка на кольце — от брелка-пистолетика, а пистолетик лежит теперь в кармане гимназийской жилетки — на счастье…

"Скирдык-кумар… — подумал Андрей, сжав ключи в кулаке. — Это же мои ключи. От родительской квартиры…"

Он покосился в окно, потому что шайтан его знает… Но за окном по-прежнему был гимназийский сад.

А по рассветному небу, легко касаясь копытцами верхушек деревьев, бежала зебра. Зебра была белая, без единой чёрной полосочки.

Или не зебра.

Лошадь, скорее.

Здоровенная такая белая кобыла.

Сидели кружком, на корточках, смотрели, как велено, в огонь, не сводя глаз. Огонь горел в жестяной банке из-под кофе. Синий внутри, жёлтый по краям, он походил на газовый. Но в банке лежал мелко изорванный листок из тетрадки да горсть истёртой в ладонях сухой травы — ничего больше.

В огне можно увидеть многое, это Андрей знал давно, но ничего видеть сегодня он не хотел. Потому он смотрел на Лёшку, но слушать его — не слушал, а вот остальные двое внимали, рты раскрывши. Лица их сделались одинаково невыразительными, да и Лёшкино лицо было отрешённым, словно, забалтывая других, он попался сам. Так оно иногда и случалось, и Лёшка потом дня два пребывал в прострации — или чёрт его знает, где он пребывал. Но сегодня было другое. Сегодня он делал дело, Лёшка.

— Уровень саламандры — чувствуете? — сказал Лёшка, и первым откликнулся Жора, густым баском:

— Я вижу…

Жора был человек местный, пришедший поглядеть очередной Гаранинский фокус. Хороший парень — глуповатый, правда, но зато большой. Андрей очень надеялся, что Жора занадобился Лёшке исключительно ради количества. Нутром чуя некую гадость, Андрей даже пытался отговорить Лёшку от вечернего развлечения, но тот глянул так, что Андрей заткнулся и о попытках пожалел. Бывали времена, когда ни слова поперёк Лёшка не выносил, мог потом неделю не разговаривать и смотреть волком. А уж сегодня — тем более, потому что сегодня Лёшка был в праве своём — от души развлечься с Пашкой Грибом, тоже глазеющим сейчас на кофейную банку.

Гриб этот поселился в их доме недавно. Был он года на два их, двенадцатилетних, постарше и был, кажется, изрядная сволочь. Нынешним утром что-то они с Лёшкой не поделили — Андрей при этом не присутствовал, но опухшую Лёшкину скулу вполне оценил. Не синяк, нет, но без разницы! Лёшка остановил его: "Не дёргайся, Дрейчик, я вечером разберусь. Потерпи; ладно?" Андрей немедленно заподозрил нехорошее. Так оно и вышло.

— Огонь уже холодный, — сказал Лёшка. — Я могу прикоснуться к нему и не обожгусь.

Его пальцы коснулись верхушки ровного пламени, окунулись в огонь, и Андрей напрягся, понимая, что предчувствия его оправдываются.

— Дотроньтесь… — предложил Лёшка. — Он похож на ягоды… Даже запах. Запах клубники…

Жора выпростал из подмышки руку и поднёс к банке. Пламя отчётливо хрустнуло, обхватывая его ладонь. Андрей сам едва удержался, с ужасом наблюдая, как пацаны, мешая друг другу, лезут в огонь. Искушение присоединиться было великим — почти невыносимым, но Лёшка предупредил его, сказал, чтобы не смел огня касаться.

Сам Лёшка улыбался, глядя на Гриба, который отталкивал Жору и бормотал — сначала тихо, а потом уже в голос стал выкрикивать:

— Клубника, хрен! Я люблю клубнику!

— Оставь Грибу! — скомандовал Лёшка, и Жора мгновенно отодвинулся. А Гриб принялся загребать огонь и тащить пальцы в рот, видно, ел клубнику горстями. Андрей отвернулся, а Лёшка встал и сказал нормальным уже голосом:

— Пошли, парни, чего мешаться. Эй, Гриб!

— Отвали! — сказал Гриб, продолжая своё занятие.

— Ты хоть ртом не хватай. Надо культурно.

— Катись ты! — сказал Гриб и нагнулся над банкой.

— Лёх, может не надо… — начал было Андрей.

— Ничего, — сказал Лёшка. — Пусть кушает. Идём. Жора! Аллес!

Жора дёрнулся — включился — и ойкнул, оглядывая пальцы, а Лёшка быстро взял его за руку:

— Покажи-ка… Да нет, нестрашно.

— Это чего было? — потрясённо спросил Жора.

— Больно? — спросил Лёшка.

— Немножко если, — сказал Жора. — Ну ты даёшь! Я ничё не чувствовал даже! Ну ты вообще! А этот чего? Чего это он делает?!

— Да дебил, — сказал Лёшка. — Я ж сказал — потрогайте, а он гляди чего делает! Сдурел!

Жора бросился оттаскивать Гриба от банки, Гриб вырывался, отмахивался и начал, наконец, драться. Тогда Лёшка носком ботинка опрокинул банку. Пламя потухло. Тут же утих и Гриб, и тут же его достало тоже, он зашипел, запрыгал и потрясённо на Лёшку уставился.

— Ты! Ты!.. Хрен! Ты чё сделал, хрен?!..

— Понравилось? — спросил Лёшка.

— Ты чё! — сказал Гриб. Было уже совсем темно, и что там у него с руками и губами, Андрей не видел. Жора, восхищённый "фокусом" и обжёгшийся, видно, несильно, попытался Лёшку загородить. Но Лёшка отстранил его и шагнул к Грибу.

— Может, ещё разок? Хочешь?

— Да я тебя разотру! — сказал Гриб, пятясь от него и держа руки перед собой — точный зайчик из мультфильма. — Разотру же…