Александр Волков - Владигор. Князь-призрак

— Заткнись, трепло! — углом рта окрысилась на него Цилла. — Князь сам решит, что ему лучше! Так ведь, князь?

Блудница провела рукой по бедру, прикрытому редкой жемчужной сеточкой и обольстительно улыбнулась, глядя на князя влажными, затуманенными страстью глазами.

— Что ты тянешь, князь? — подскочил к нему Десняк. — Высочайшая милость! Я сам хотел! Все готов был отдать, даже это, смотри!..

Старый чернокнижник резво вскочил на угол стола, махнул рукой в сторону одного из настенных факелов, и из широкого рукава его плаща вылетела струя черного порошка.

— Величайшая тайна! Абсолютная власть! Все золото мира — мое! — истерически взвизгнул Десняк, когда порошок достиг огня и взорвался, на мгновение оглушив и ослепив не только князя, но и самого Урсула, едва не выпустившего из рук свой кристалл.

— Не взяла! — сокрушенно пробормотал Десняк, когда вспышка угасла и дым от нее поднялся к вершине купола и собрался там в виде бледно-молочного гриба. — Иди, говорит, прочь от меня, смерд! Меня, говорит, сам князь Владигор домогается!

— И ты поверил? После всего того, о чем мы с тобой говорили? — усмехнулся Владигор. — Любовь, честь, отечество — и отдать все это за блудницу?!

— Но за какую, князь! — плотоядно чмокнул губами Десняк. — Ты разуй глаза, глянь! А приданое какое! Вечность! Ты только вслушайся: Вечность!

— Вечность!.. Вечность!.. — низкими, угрюмыми басами подхватили музыканты.

— Тебя обманули, старик, — сказал князь, медленно извлекая из ножен длинный сверкающий клинок богатырского меча, — не нужна мне их вечность, их блудницы, сады наслаждений… Я хочу остаться с моим народом!

— Браво, князь! — тихим восторженным шепотом воскликнул Ракел. — Дерись, и да исполнится воля Всемогущего!

— Она и так исполнится, друг мой! — промолвил Владигор, поднимая глаза к звездообразной вершине купола. — Не будем суетиться, не будем мешать ей своими жалкими стараниями!

— А как же змей? Любава? — воскликнул воин, стуча себя по поясу в поисках меча. — Ведь утащит, гад, ищи его потом!

— Морок это все, друг мой! — сказал князь, обеими руками перехватывая лезвие своего меча и высоко поднимая его над головой. — А морок не мечом побеждается.

— Чем же, как не… — начал было Ракел, но в этот миг Владигор плашмя опустил клинок на колено, и он переломился с тугим, пружинистым звоном.

— Эй, ты, торговец вечностью! — крикнул князь, оборачиваясь к трону. — Бери меня и делай что хочешь! Обращай в камень, рыбу, птицу, траву, но знай: я не твой демон! Сады твоих наслаждений не прельстили меня! Спросишь почему? Да потому, что их просто нет, и теперь ты знаешь, что я знаю это! А раз об этом знает один человек, то об этом знает и остальное человечество! И отныне никто, слышишь, никто, не продаст и пяди своих земных владений за вечный холод, пронизывающий уловленные тобой души!

— Ты… Ты не успеешь! — прохрипел Урсул, отшатываясь и приваливаясь к спинке трона, — я остановлю! Убью! Обращу в межзвездный прах, двух пылинок вместе не оставлю!..

— Что ж, действуй, я готов!

Владигор опрокинул стол, с которого с шумом посыпалась всякая труха, и встал против трона широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Князь едва обратил внимание на то, что ни Циллы, ни винных кувшинов, ни блюд с яствами на столе уже не было, а вся столешница была усыпана глиняными черепками и обломками обглоданных костей. Все его существо сосредоточилось на кристалле в руках Урсула, точнее, на тех картинах, которые вспыхивали на его полированных гранях и, отделяясь от них подобно слюдяным пластинкам, разрастались и обрушивались на Владигора, как стенки гигантского карточного домика.

Огромные всадники в страшных рогатых шлемах скакали прямо на князя, направляя в его грудь тяжелые копья, подвешенные к конским шеям на кожаных петлях. Отвесный склон, покрытый лесом, вдруг вздрагивал и устремлялся вниз грохочущей лавиной. Каменный поток рассыпался в пыль, но из ее густых клубов тут же появлялись оскаленные морды невиданных чудищ, яростно бросавшихся на князя.

Но Владигор стоял неподвижно, как соляной столб. Подошвы его сапог словно вросли в мраморные плиты площадки, руки были скрещены на груди, а глаза не мигали даже тогда, когда перед ними раскалывалась скала и поток кипящей лавы устремлялся на князя из ее разорванного чрева. Из огненного потока вырастал и обступал князя горящий лес, но черные тучи внезапно сгущались над верхушками деревьев и проливались дождем сверкающих змей. Змеи окружали князя бесчисленными кольцами. Пасти начинали заглатывать хвосты, кольца сужались, становились толще, но в тот миг, когда они, казалось, уже готовы были намертво сдавить горло и грудь Владигора, он чуть слышно шептал: «Да будет воля Твоя!» — и змеиные туловища лопались, обдавая его ноздри шипучим зловонным смрадом.

«Только не сморгни, князь! — настойчиво шептал невидимый двойник. — Твой дух сейчас силен как никогда, лишь плоть истощена до крайнего предела! Глаза есть зеркало души, они наделены двойной природой, так пусть одна прикроется другой, как прикрывается щитом отважный витязь, внезапно поскользнувшись на крови…»

— Не беспокойся, я не поскользнусь, — отвечал Владигор, стискивая зубы до хруста в скулах и бестрепетно глядя в глаза гигантских летучих крыс, лохматыми комками падавших на него из-под купола.

Пламя преисподней опалило усы и бороду князя; порой ему даже казалось, что кровь под крышкой черепа вот-вот вскипит и фонтанами ударит из его ушей и ноздрей. Змеи толстыми скользкими жгутами обвивались вокруг его ног, жалили в колени, бедра, отравляя ядом мышцы и обращая тугие сухожилия в хрупкие сухие тростинки. Кости ломило от нестерпимой боли, а суставы трещали так, словно десяток палачей растягивали и распинали князя на огромной дыбе, поперечина которой скрывалась где-то под куполом, а барабаны и цепи неустанно грохотали за его спиной.

— Каково, князь?!. Каково? Хватит чести или еще добавить? — гремел в ушах князя насмешливый крик Урсула.

— Да уж добавь, а то и порога не переступлю! — сквозь зубы цедил Владигор, чувствуя ноздрями солоноватый привкус кровавых слез, сбегающих по крыльям носа.

— Добавить чести! — ревел Урсул. — Вымостить золотом пути ему!

Мраморные плиты под ногами Владигора трескались, как вешний лед, и князь по колени проваливался в кипящую золотую лаву, на поверхности которой с легким мгновенным шипением сгорали жалившие его змеи.

— Благодарю тебя, владыка ада! — кричал князь в мятущийся перед его глазами мрак. — Хоть ноги попарю, застудил, пока к тебе ехал!

— Так, может, довольно чести-то? — громыхала тьма.

— Честь, говоришь? — хохотал Владигор, запрокинув лицо в купол. — Не вижу я пока никакой чести! У меня на подворье бродяг безвестных почище встречали: не одни ножки парили — баньку топили да пивом с мятой на каменку поддавали!