Larka - Волки

Впрочем, сам магистр ничуть не проявил беспокойства. Всё так же он сидел за небольшим резным столиком тёмного дерева, на котором сегодня против обыкновения не лежали розыскные листы или дела злодеев короны, а стоял лишь высокий бокал с золотистым вином из Таларны.

— Ты арестован, негодяй! — с таким рвением проорал коротко стриженый сержант, что чучело совы на каминной полке задумчиво перевело на того свой взгляд, уже лет с дюжину недвижно уставившийся на хозяина и его стул.

Зато магистр лишь поднял голову, оторвал от бокала глаза, и взгляд его из-под выцветших от возраста ресниц вошедшим очень не понравился — очень уж он оказался спокойным.

— Обвинения? — спокойно, даже чуть ли не равнодушно поинтересовался этот старик, дюжину лет до зубовного скрежета и каторги доводивший всех в обозримом пространстве лихоимцев и контрабандистов.

— Государственная измена, — важно хмыкнул сержант, а сам уже приценивался взором — уж не вон в том ли сундуке старый лис хранит утаённое от короля золотишко?

Хотя сундук оказывался куда повыше самых смелых мечтаний сержанта, да и был на самом деле одёжным шкапчиком, дело было вовсе не в нём. Да и не в золотишке, между нами-то говоря. Хоть великий магистр ордена и весьма вольно распоряжался с реквизированным или конфискованным у лихоимцев добром, пускал он его больше на всякие операции, когда не хватало скупо отпускаемого казной золота. Или на лечение пострадавших во время дела сыщиков — а то и на воспомоществование оставшимся без кормильца вдовам и сиротам их.

— Доказательства? — по тону магистра человек проницательный догадался бы, что никаких подтверждений обвинению он не ждал, спросил чисто для порядка.

В самом деле, сержант лишь криво ухмыльнулся и кое-как оторвал от шкафчика вожделеющий взгляд.

— Ещё чего! В пытошной сам расскажешь, сволочь, — с самой наглой мордой ответил он и как можно более развязно подмигнул.

Всё как обычно, дамы и господа, всё как обычно. Не стало прежнего короля. Но хотя пока что не определились и кандидатуры нового, на всякий случай высших сановников и министров торопливо старались отправить на на плаху или по крайней мере пожизненную отсидку. Очень уж подходящая возможность для кое-кого под шумок и некие грешки скрыть. А уж магистр ордена сыскарей в этом отношении фигура куда как соблазнительная для иных любителей проделывать втихомолку кое-какие шалости с законом…

— В таком случае, — всё так же спокойно ответил старый магистр, кашлянул, а затем продолжил с той особой пронзительностью и зычностью, словно произносил обвинение в палате королевского суда. — Я обвиняю вас, сержант, в том что вы продали Луну пингвинам.

Ещё и рукою недрогнувшей указал в таком величественном жесте, что обеспокоенный служака на всякий случай оглянулся — да не стоит ли кто сзади? Но там никого не оказалось, потому мгновенно покрывшийся испариной сержант попытался взять себя в руки.

— Чё-о? — рыкнул он голосом, не предвещавшим старикашке ничего хорошего. В самом-то деле, надо лишь арестовать этого злодея короны, да и всего делов!

Но по-прежнему не соизволивший встать магистр каким-то особенно вкрадчивым голосом поинтересовался:

— Но не станете же вы, слуга короны и такой блистательный образчик интеллекта, отрицать — Луну вы ведь знаете и многократно видели?

Нахмуренные брови сержанта некоторое время наглядно свидетельствовали о столь непривычном занятии, как весьма напряжённый мыслительный процесс.

— Ну видел, ну и шё с того? — он подозрительно уставился на тщедушного по сравнению с ним старикашку.

Тот откинулся на высокую резную спинку стула с видом явно удовлетворённым.

— Очень хорошо. Но тогда уж сознайтесь — про пингвинов-то хоть раз слыхали?

Сержант обеспокоенно заёрзал в своей кольчуге, однако ширина и сила плеч тут ему ничем помочь так и не смогли.

— Ну вроде слыхал, чё отказываться-то? — с сомнением проворчал он.

А магистр отчего-то покачал восторженно головой и спрятал на тонких губах усмешку.

— Отменно, рад слышать это! — и обратился к ничего не соображающим солдатам да восхищённо внимающему этой сцене дворянину. — Именем короны и властью закона беру вас в свидетели — бывший сержант сам всё признал и во всём сознался. Уведите арестованного!

И такая скрытая сила прозвучала в голосе всё ещё всесильного магистра, что привыкшие беспрекословно повиноваться солдаты не осмелились даже усомниться и на этот раз. Правда, уходящий последним лорд отчего-то давился хохотом и втихомолку даже показал хозяину покоев одобрительный жест — оттопыренным от кулака большим пальцем.

В коридоре стихли шаги. Отодвинулся вдаль топот солдат, поскуливание ничего не соображающего арестованного сержанта да восхищённое похохатывание отнюдь не оставшегося в непонятках лорда, и в комнате опять установилась тишина.

Магистр вздохнул и чуть расслабился. Встав на отчего-то подрагивающие ноги, он подошёл к узкому стрельчатому окну и отодвинув занавесь миг-другой смотрел, как рыдающего плечистого служаку затолкали в тюремную карету и увезли.

— Ох боги, с какими же идиотами приходится работать, — он облизнул пересохшие в волнении губы — несмотря на внешнее спокойствие, старый магистр всё же безучастным остаться не смог — и рука его протянулась было к бокалу, по-прежнему одиноко стоящему на столе.

Но вместо ожидаемого, хозяин обернул руку платком и осторожно, с заметной брезгливостью взял сосуд. Держа его подальше от себя, он огляделся и шагнул к своему любимцу — молчаливому при любых обстоятельствах, растущему в кадке фикусу.

— Засохнет.

Магистр великого ордена замер, по-прежнему держа над кадушкой с растением уже слегка наклонённый бокал.

— Что? — поинтересовался он и бросил через плечо полный недоумения и усталости взгляд.

Блеснув отражением настенных канделябров, лакированная дверца шкапчика отворилась, и изнутри чуть пригнувшись шагнул хищно-красивого облика молодой человек, от одного только взгляда которого хотелось не мешкая вскочить на коня да умчаться куда подальше.

— Засохнет, говорю. В благородное вино один старый дурак столько яду сыпанул, что даже и ficus benj amina зачахнет.

Магистр легонько и чуть смущённо хмыкнул, словно мальчишка, коего застали на шалости, и оценивающе посмотрел на бокал в руке.

— Если я что-то верно понимаю, этот адский коктейль мне ещё может сегодня пригодиться.

Он вернул бокал в центр стола, себя на привычный за многие годы потёртый стул, а нарочито тусклый и ничего не выражающий взгляд матёрого коронного сыщика тяжёлым грузом возложил на своего гостя в полувоенного покроя изящном камзоле.