Павел Кошовец - Это не наша война

В малый тронный зал вбежало четыре фигуры, в свете огня можно разобрать, что это девушки, а Фиори, ругаясь и поминая дракона, вспоминает, что они же там оставили Деметру с пятёркой амазонок. Которые... выжили. Кого-то не хватает...

Маркиза довольно грубо хватают за рукав. Герцог Панорик РоБеруши.

- Не теряйте время и не раскисайте, - настойчиво и внушительно произносит он. - Ваш долг и ваша обязанность - спасти принцессу. Это ясно? - немигающий чёрный взгляд.

- Да, Ваше Высочество, - конечно же Фиори это понимает.

Панорик криво ухмыляется.

- И девиц заберите.

РоПеруши не нравится, как брат короля отзывается о девушках, судя по всему, довольно успешно отбивавшихся от врагов, но понимает всю незначительность таких обид. Но это ещё не всё.

- А как же вы?

- Обо мне не беспокойся, - с нажимом отвечает тот, и Фиори поёжился от мелькнувшего во взгляде аристократа бешенства - тут время идёт на удар сердца, а ему приходится уговаривать глупую молодёжь спасти себе и принцессе крови жизнь. - Я знаю тайные ходы дворца, как свою ладонь. Мне всего лишь нужно чуть увести погоню, - твёрдо смотрит на маркиза, и тому ничего не остаётся, как только согласно кивнуть. - Заберите их всех, - обводящий жест рукой в перчатке, - свидетелям произошедшего здесь лучше быть далеко от дворца. И, - останавливает направившегося к принцессе, Фиори, - постарайтесь обязательно придерживаться основного хода, - настойчиво заглянул в глаза. - Если, конечно, собираетесь выйти за пределы дворца и остаться в живых.

РоПеруши растолкал встревоженных амазонок, собравшихся вокруг безучастной принцессы, взял её за руку и потянул за собой. Девушка не сопротивлялась.

- За мной! Будем уходить.

Худук нервничал.

Если сказать, что это очень неприятно, то ничего не сказать. Окружающиеся погружались в атмосферу неуверенности, самоедства и жуткой самокритичности до состояния сравнения себя когда-то любимого с продуктами пищеварения крупного рогатого скота, то бишь, лепёшками, причём, в основном имелась ввиду не обонятельная составная, а невозможность вырваться из овальной невысокой формы. Каким образом тёмный доводил окружающих до такого состояния, не применяя при этом своё фирменное орудие - язык, оставалось загадкой даже для его друзей - они списывали это на загадочную гоблинскую душу (ни в коем случае не применять такое выражение в виду миссионеров Единого, отрицающих вообще само наличие подобной светлой субстанции у тёмных) и боролись с такими настроениями радикально: начинали жалеть беднягу, отчего тот приходил в ярость, а в этом состоянии он был более привычен и терпим, во всяком случае, от угрюмой молчаливости переходил к едкой словоохотливости, таким образом избавляясь, как говорил эльф, от "накопившегося яда". Ничего, что этим ядом пытался травонуть друзей - у них уже был хороший иммунитет и достаточная толстокожесть.

Тем не менее, разумные инстинктивно как бы ощущали это состояние гоблина, как животные пришествие грозы или иного стихийного бедствия, и старались убраться подальше от источника неприятностей. Вот и в этот раз он сидел на неудобном полене возле крыльца на постоялом дворе в полном одиночестве. Верный Рохля, изучивший свою "маму", умудрился, не взирая на свои немаленькие размеры, раствориться среди хозяйственных построек (ибо в их комнатах его не было). Хозяйские дочери и немногочисленная прислуга, то ли уже поняв, что это за гусь у них поселился, то ли убыли в город по каким-то надобностям, то ли тоже попрятались на кухне - во всяком случае, на глаза никто не попадался. Сам хозяин пропадал в своих покоях, а старший сын Мелир ушёл куда-то с поручением. Только огромный кудлатый волкодав хладнокровно игнорировал недобрые взгляды Худука, развалившись посреди двора, ловя лучи уходящего солнца.

Вот так всегда, - немного грустно подумал гоблин - он ощущал невыразимую тоску и немного обиду, оставаясь в одиночестве, - бросили, драконы бескрылые. Даже ругательство родилось как-то вяло и без энтузиазма. И это тогда, когда ему нужен чуткий и понимающий собеседник - ну, хотя бы эльф до того момента, пока у него уши в трубочку не свернуться (у остальных слуховой орган был не в пример покрепче). Но дело было даже не в самом положении, что он один, а в том, как говорят люди - кошки на сердце скребут - в ощущении приближающейся беды, а такой информацией он обязан был поделиться с друзьями и предупредить их... Чтобы были осторожнее...

Эх! Он же предупреждал! Но никто вовремя не воспринимает всерьёз маленькую, лопоухую, зеленокожую язву.

Но это он уже наговаривает на себя, ибо к предчувствиям и предсказаниям товарища, как ни как, родственника шамана, компания относилась очень серьёзно, убедиться в их верности и действенности у них было великое множество раз. Но такова уж была натура Худука - при отсутствии поблизости свободных крепких ушей, заниматься самоедством и издевательством над собой, таким милым и пушистым в принципе.

- Ты что здесь делаешь? - раздался над ухом недовольный голос.

Худук повернулся и наткнулся на хмурый взгляд хозяина постоялого двора Гарча. Ни здрасьте, ни добрый день или вечер, - подумал гоблин с раздражением, но крепкая, будто сплетённая из корней фигура, а самое главное, аура этого человека наталкивала на мысль, что юмора он не понимает вовсе, и шутки, даже самые тонкие и изящные, на которые в принципе тёмный был способен, будут в лучшем случае отлетать, как горох от стены, в худшем... Наверное не стоит проверять... Незачем сориться с хозяином постоялого двора, у которого они живут абсолютно бесплатно и на полном обеспечении в незнакомом городе в преддверии нехороших событий.

- Сижу, - всё-таки как можно неприветливей ответил Худук.

- Я вижу, - грубо прокомментировал Гарч, отчего у гоблина в груди заворочался пока что червячок злости. - Если это... - он неопределённо пошевелил пальцами, - не прекратишь, то...

Дослушать, что ему предлагалось в том случае, если он не внимет "просьбе", тёмному не удалось, так как в ворота раздался громкий и настойчивый стук с задорным мужским криком: "Эй, хозяева, открывайте, и вестям большим внимайте!" Потом ещё шла череда рифмованных зазывалок в том смысле, что если хотите быть в курсе столичных новостей, то стоит отворить ворота и прислушаться "к гласу народа".

По профилю Гарча Худук видел, что тот напряжённо о чем-то думает. Или ждёт. Когда же стук с монотонностью дятла и кузнечной громкостью повторился с прежним словесным рефреном, он, не меняясь в лице, хромая, двинулся к воротам. Сделав шага четыре по тропинке, остановился возле поджидающего хозяина молчаливого пса с беснующимися вокруг поменьше собаками и обернулся, глядя на тёмного искоса, из-под бровей.