Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны.Том 18

Потребовалось усилие, чтобы напомнить себе: все еще лишь на стадии замысла.

— Я с некоторым нетерпением ожидаю услышать, к чему вы в конце концов пришли, дражайший Аретино. Или вы сочли, что моя пьеса вам не по плечу?

— Полагаю, работа для меня, — промолвил Аретино. — Но судите сами — после того как я расскажу легенду, которую хотел бы положить в основу сценария.

— Легенду? Превосходно! — воскликнул Аззи. — Люблю легенды. Это о ком-нибудь мне известном?

— Моя повесть о Боге, об Адаме и Люцифере.

— Все старые знакомые. Продолжайте, Пьетро. Аретино откинулся в кресле, отхлебнул вина, чтоб промочить горло, и начал.

Адам лежал у райского ручейка, когда Бог подошел к нему и сказал:

— Адам, что ты делал?

— Я? — Адам сел. — Сидел и думал о добром.

— Знаю, что думал о добром, — сказал Бог. — Я время от времени настраиваюсь на твою волну и проверяю, как у тебя дела. Это и называется Божественным промыслом. А что ты делал до того, как думать о добром?

— Точно не знаю.

— Постарайся вспомнить. Ты ведь был с Евой?

— Ну да, конечно. В этом же нет ничего дурного? Я хочу сказать, мы ведь женаты?

— Никто не собирается тебя за это ругать, Адам. Я просто хочу знать правду. Ты говорил с Евой, не так ли?

— Говорил. Она пересказывала какую-то дребедень, которую напели ей птички. Между нами, Господи, говоря, для взрослой женщины она слишком много думает о птичках.

— А что еще вы с Евой делали?

— Просто говорили о птичках. Вечно она о птичках да о птичках! Скажи мне честно, как ты думаешь, у нее все дома? Я хочу сказать, она вообще нормальная? Мне, конечно, сравнивать не приходится, я других женщин не видел. Ты даже матери мне не дал. Только не думай, что я жалуюсь. Просто когда все время слышишь про птичек, поневоле берут сомнения.

— Ева очень невинна, — молвил Бог. — Но ведь в этом нет ничего дурного?

— Наверно, — кивнул Адам.

— Так в чем же дело? Я чем-то тебя обидел?

— Ты? Меня? Не говори глупостей. Ты — Бог, как же ты можешь меня обидеть?

— Чем еще вы с Евой занимались кроме разговоров?

Адам тряхнул головой:

— Честно, я лучше промолчу. Где сказано, чтобы выражаться плохими словами в присутствии Бога?

— Я не про секс, — обиделся Бог.

— Слушай, ты знаешь, что я делал и чего не делал, так зачем спрашивать?

— Хочу прояснить ситуацию.

Адам что-то пробурчал, но так тихо, что Богу пришлось переспросить.

— Я сказал, чтоб ты не очень на меня сердился. Ты ведь создал меня по своему образу и подобию, так чего ты от меня ждешь?

— Вот, значит, как! Выходит, если я создал тебя по своему образу, это извиняет любые твои проступки?

— Ну, сам понимаешь, ты как-никак…

— Я дал тебе все: жизнь, разум, приятную внешность, преданную жену, воображение, пропитание, мягкий климат, вкус к хорошей литературе, любовь к спорту, артистические наклонности, умение складывать и вычитать и еще много всего другого. Я мог бы одним пальцем отправить тебя на Землю, где бы ты по гроб жизни учился прибавлять один к одному. Вместо этого я наделил тебя десятью пальцами и способностью считать до бесконечности. Все это я сделал для тебя. А взамен просил самую малость: играть с тем, что я тебе дал, и не трогать, чего не велено. Так или не так?

— Так, — промямлил Адам.

— Я сказал всего лишь: вот дерево, мы зовем его Древом Жизни, видишь на нем яблоко? И ты сказал: да, вижу. И я сказал тебе: сделай одолжение, не ешь этого яблока. И ты сказал: конечно, Господи, я все понял, и это не Бог весть какая сложность. А вчера вы с Евой съели запретный плод, ведь съели же?

— Яблоко? — удивленно переспросил Адам.

— Ты отлично знаешь, что такое яблоко, — отчеканил Бог. — Оно красное, круглое и сладкое, только тебе не следовало знать вкуса, потому что я не разрешил пробовать.

— Я никогда не понимал этого запрета.

— Это я тебе тоже объяснял, только ты пропустил мимо ушей. Оно дает познание Добра и Зла. Потому его и нельзя было есть.

— А что дурного в познании Добра и Зла? — спросил Адам.

— Всякое знание замечательно, — ответил Бог, — но нужно многое знать, для того чтобы знание пошло впрок. Я потихоньку-помаленьку подводил вас с Евой к тому, чтобы вы могли вкусить плод познания и не вообразить, будто знаете все. Но ведь это она тебя подговорила, правда?

— Мысль была моя, — сказал Адам. — Ева не виновата. Она только и знает, что своих птичек.

— Но ведь она тебя уговаривала?

— Может, и да. Что с того? Прошел слух, будто ты не очень рассердишься за яблоко.

— Кто тебе такое сказал?

— Не помню, — ответил Адам. — Наверно, птички там, пчелки всякие. Все равно мы с Евой должны были рано или поздно его съесть. Закон драматической необходимости учит: нельзя оставить на каминной полке заряженное яблоко и никак его не обыграть. Мы же не можем всегда оставаться в Раю?

— Не можете, — согласился Бог. — И кстати, вы уберетесь отсюда немедленно. И не надейтесь вернуться.

И Бог выставил Адама и Еву из Рая, для чего послал ангела с огненным мечом — так впервые в истории человечества было проведено насильственное переселение. Адам и Ева в последний раз оглянулись на прежний дом и пошли прочь с мыслью: им много еще где предстоит жить, но ни одно место не станет для них родным.

Только за пределами Рая Адам заметил, что на Еве ничего нет.

— Фу-ты ну-ты! — вскричал Адам и вытаращился на Еву. — Ты же совсем голая!

— Ты тоже, — сказала Ева.

И они стали пялить друг на дружку глаза. А когда вдосталь насмотрелись, разразились хохотом. Отсюда пошли анекдоты про сиськи и все такое.

Когда они отсмеялись, Адам сказал:

— Думаю, стоит припрятать инструментарий. Слишком много чего у нас наружу, если ты меня понимаешь.

— Забавно, что мы раньше этого не видели, — сказала Ева.

— А что ты вообще видела, кроме птичек? — спросил Адам.

— Сама удивляюсь, — сказала Ева.

— А что это там впереди? — спросил Адам. Ева медленно сказала:

— Если б я не знала, что такого не может быть, я бы ответила, что там другие люди.

— Как это возможно? — удивился Адам. — Мы же одни на свете.

— Выходит, теперь не одни, — сказала Ева. — Помнишь, мы допускали подобную возможность.

— Теперь припоминаю, — кивнул Адам. — Мы говорили, что другие люди — необходимая предпосылка для романа.

— Тебе следовало бы помнить.

— Я не думал, что Он и впрямь это сделает, — сказал Адам. — Вроде как мы должны были оставаться единственными людьми.

Бог не сидел сложа руки. Поначалу Адам и Ева действительно были единственными. Но они сбились с пути истинного, ослушались приказа. И в наказание им Бог сотворил других людей. Трудно понять, что именно Он хотел этим сказать.

Адам и Ева шли, пока не пришли в город и не подошли к дому.