Николай Романов - Рассвет

Этот самый злосчастный Сай был приглашен на прием, как один из почетных гостей, по случаю открытия мемориала Матери-Родины.

В приписке указывалось, что его сопровождала группа телохранителей, коих следовало вписать отдельно, дабы впоследствии передать бумаженцию комесу Народной Гвардии.

— Я должен внести сопровождающих лиц в список?

Охранник с нахальной мордой указал ему на человека с пепельными волосами, сидящего в карете с Саем:

— Это наш старшой, Кер Белоголовый, а вон тот — он указал на сидящего рядом с ним улыбчивого охранника:

— Тидер Весельчак!

Декарх, увидев лицо ухмыляющегося Тидера, вскользь заметил:

— Второе имя, как родное для него, жрец верно подобрал!

— С другой стороны кареты Дэггат Молчун, я Сакар Колено, а на энтих лошадях сзади Ногард Камень и Кейдан Стебель!

Вписав их полные имена, декарх разрешил проезжать:

— Сакар Пятка, можете следовать далее!

Взвинченный проверкой, охранник не выдержал и вскипел:

— Да не Пятка я, а Колено!!!

Примиряющее стражник оправдался:

— Какая разница: пятка, колено- все ведь на ноге?

— Нога! Эдак ты меня и Задом назовешь, он тоже на ноге!? Распустились тут, управы на вас, думаешь нет!!!

Два синих стражника, стоявшие поодаль, видимо тайком веселились, наблюдая картину, как выскочка-охранник честехвостит их декарха.

Получивший взбучку, присмиревший старший патруля выдал им несколько палочек из красного дерева, украшенных причудливой вязью орнамента.

Он, пропуская их, вытянувшись чуть ли не в струнку, объяснил куда следовать далее:

— Предъявите это, «краснопе…» — э-э-э, народным гвардейцам на следующем посту!

Возница, хорошо зная дорогу и нисколько не слушая дальнейших указаний стражника, послал карету дальше по улице, ведущей на Белую площадь. Сама площадь была пустынна, лишь кареты быстро проезжали по ней, торопясь доставить и поскорее высадить сановных пассажиров.

Остановились возле пикета, у крепостной стены, ограждавшей Бывший Императорский Дворец, ныне скромно именующийся Дом Совета Слуг Народа.

Далее, после очередной проверки, их послали к следующему посту. Карета подъехала к входу во дворец, здесь тоже бдела вездессущая Народная Гвардия.

Сакар, увидев такое количество расфуфыренных баловней судьбы, недовольно буркнул себе под нос:

— У «красноперые павлины«…опора и совесть раввенского народа.

В едином, он все-таки сошелся с усатым декархом «синяков»: к обоюдной ненависти к этим выскочкам, гвардейцам-ренегатам, изменившим в свое время Империи и, поднявшим мятеж.

У входа в особняк, у них были проверенны и забраны, врученные им на въезде, деревянные палочки, видимо являющимися разовыми пропусками.

Сакар, из-за врожденной вредности, успел-таки своей палочкой прочистить свои, далеко не часто мытые уши и с милой улыбкой, больше похожей на оскал гиены, отдал ее вышколенному гвардейцу.

— Проходите далее, до входа во дворец Совета! Карету отгоните в каретный двор!

В какой уже раз, у входящих в зданьице спрашивали имена и записывали в книгу. Несмотря на большое скопление карет, очереди почти не было.

Надо отдать должное гвардейцам, работали они шустро.

Кер Белоголовый, выходя из кареты вместе с Тидером и Саем Альвером сказал, обратившись к друзьям: — Сакар и Дэггат, вы оба остаетесь с каретой, и арбалеты постерегите, не провороньте!

Сакар сказал разочарованно:

— А энто, пожрать нам дадут, аль вы там за меня и Дэггата, порубаете!?

Возчик хохотнул, видимо встретив родственную ему душу и унял, начавшего было волноваться за свое пустое брюхо, Сакара:

— Не боись, накормят, тут с этим все налажено! Я не в первый раз здесь бываю!

Сакар успокоился и крикнул Керу уходящему с друзьями и Саем Альвером:

— Тади лады! Будете выходить, заранее скажите, карету с шиком подадим!

Чуть задержавшийся Тидер остановился, окинул их взглядом и строго окликнул:

— Эй, Сакар!

— Чего!?

— Чего, чего! Бдите давай, а то будете тут лясы точить!

Не тушующийся Сакар ответствовал:

— Да мы само собой, бдеть то будем! Энти Слуги Народа такое ворье, могут и карету спереть, энто завсегда у них в крови. Энто вы, там зырьте, и гроши свои стерегите! У таких растяп как вы, они легко утянут-то!

— Я постараюсь сберечь свои кровные денарии в целости и сохранности, но это маловероятно, учитывая их искусство в мастерстве облегчения наших кошелей. Слуги Народа всегда стараются снять с нас тяготы по размышлению — куда нам потратить наши жалкие гроши.

Сакар впал в ступор, силясь осознать высоко ученые словеса приятеля.

Тидер, махнув им рукой, принялся догонять своих. Он сравнялся с Саем Альвером и охраной у столов, за которыми гвардейцы вписывали гостей в книги.

Кер лишь незаметно погрозил ему кулаком, мол ты где там ошиваешься, давай не отставай. И шуточки давай придержи при себе, зубоскал выискался. Забыл, что находишься в гнездилище правящего режима.

Весельчак лишь пожал плечами и тихо шепнул ему, поясняя, что с Сакара- этого разгильдяя взять, пришлось предупредить его о бдительном и внимательном отношении к своим непосредственным обязанностям.

Они назвали свои полные имена гвардейцам, вносящим в списки приглашенных гостей. Их уже ожидал доверенный Сая Иумея, франтоватый молодой юноша, со смазанными грибным маслом волосами. Он представился его помощником и уверенно повел их по длинному широкому коридору, с выстеленными по полу таньшанскими коврами, сразу приноровившись к поступи Сая Альвера.

Пройдя до конца, они увидели у распахнутых дверей, еще пару гвардейцев, вытянувшихся по стойке смирно.

Их взору открылся огромный зал, обвешанный хрустальными люстрами, искрящимися от света. Большие карарские зеркала, развешанные на стенах, давали дополнительное освещение, отображая огонь бронзовых канделябров со свечами.

Сверху свисали сплетенные из синих, красных и белых гирлянды цветов под колер равеннского державного стяга.

Вдоль стены, стояли в ровный ряд несколько столов накрытых ярко-красною тканью. На них, роняя искорки света, искрились узорами хрустальные и стеклянные фужеры, для ценителей раввенской старины стояли серебряные чаши. Виночерпии брали стоявшие за их спиной запечатанные кувшины с вином, срывая печати и разливая гостям. Какого только вина не было: знаменитое карарское сладкое, выдержанное лузитанское, сливовое кхандское, было и редкое в Раввене, экзотичное камень-вино, привезенное с далекого Намвьета. Кусок белесого камня опускали в вино, он постепенно растворяясь, придавал, как уверяли знатоки, незабываемый аромат и привкус пьянящему напитку.

Были вина и от ближайших соседей, Загорья и Речного Княжества, для особо стойких выпивох, стояла дубовая бочка с крепким желтоватым зельем, припахивающим торфом, доставленная с Железного Острова.