Николай Романов - Рассвет

Конского поголовья в обитаемом мире, было слишком мало, и использовались они, в основном, в армейских потребностях. Табуны были только в Великой степи, да в Раввене, поблизости Соленого озера, разводили лошадей, те, правда, были нечета знаменитым, укргурским скакунам, годных для кавалерии.

Седоволосый, с продубленной от ветра и солнца кожей, старик Гладыш — смотритель закрепленного за ним стада, пояснял князю:

— Мы надеемся в этом году значительно увеличить поголовье туров.

— Хорошо, если бы все так и вышло — сказал князь, давая несколько крупинок соли теленку, который слизнул шершавым языком и уткнулся влажным носом ему в руку, вымаливая полюбившееся угощение.

Он засмеялся и достал из холщового мешочка, висевшего на поясе, еще горсть соли.

Издали, увидев спешащего к нему подвоеводу Милонега, с весьма угрюмым видом, князь вздохнул и исподволь приготовился к нехорошему.

— Восхода Солнца, Светлый Князь!

— И тебе увидать следующий Восход! Увидев твою озабоченность, я понял, что меня ожидает недобрая весть?

Милонег, словно уличенный в злом умысле, горестно развел руками:

— Поспешал к тебе — Светлый Князь! Прознатчики донесли зловредное! Сбор Орды, по повелению Великого Хана — при упоминании о правителе степняков — у Милонега судорожно дернулась щека.

Орда-это всегда погано для его ближайших соседей, разговор обещал быть долгим. Отряхивая руки от приставших к коже крупинок соли, князь вымолвил:

— Пойдем, посидим и поговорим спокойно.

Они прошлись к навесу и присели в тенечке. Князь с подвоеводой молча пили прохладный напиток из ягод, с растертыми листьями мяты.

Подвоевода, весь распираемый нетерпением, не решился начать разговор без позволения князя.

Вокруг стрекотали кузнечики, стремительные силуэты стрижей взвивались ввысь, серебристая легкая паутинка парила в потоках теплого воздуха. Запах луговых трав успокаивал, душистый аромат нагонял летнюю истому.

Слава милостивому Солнцу, народ не бедствует, не знает горечи междоусобных войн, бушующих в других краях. В течение семи жирных лет кряду землица дает добрый урожай, стада приносят хороший приплод, люди не знают скудости,

Сильно не хотелось князю, сейчас, взваливать груз решений на свои плечи, способных обрушить шаткое равновесие.

Подвоевода, наконец, решился прервать затянувшееся молчание и начал:

— Мне донесли и прислали весть, что по велению хана, несколько дней назад, был объявлен общий сбор Орды!

Сбор — это означало только одно. По словам Милонега, из всех племен, населяющую Великую Степь, были созваны воины.

Всем ханам, беям и мурзам, был послан двузубец. По этому знаку все предводители обязаны выслать в ставку из своего племени или рода, восемь вояк из десяти годных! Все междоусобные свары, стычки и набеги были сразу же прекращены.

Даже из западной оконечности Великой Степи, окаймленного горной грядой, предстали в ставку Хана несколько сот пеших воинов.

Они пришли ведомые старейшинами — рослые, в безрукавках, косматым мехом наружу и вооруженные «барткой», традиционным оружием — топориками на длинной рукояти.

Князь внимательно выслушивал Милонега. Многочисленные прознатчики и лазутчики подчинялись ему и были глазами и ушами Беловодья, за пределами княжества.

— И это все, что он мог узнать!? А возможная мишень налета Орды!?

— Наш человек передал, что степняки стоят на месте, словно ожидая веления Хана.

Подвоевода виновато пожал плечами, видя недовольство князя, скудностью добытых им сведений. Проясняя сложившееся положение, он добавил:

— Орда, может двинуть и на Речное княжество или Южный полуостров, отколовшийся во время развала Империи. На запад не рискнут, кишка тонка, пехоты посчитай, нет совсем.

И повстречал мрачный взгляд князя. Тот с горечью вымолвил, словно укоряя:

— А может статься, на нас или на Раввену? Сколько у нас соглядатаев кормится? Разузнай у них что-то, потом все сложим, глянем, только швидше! Повороши нашего человека в ставке хана «степняков», чего он там копается?

Подвоевоеда не замедлил заступиться за охаиваемого подопечного:

— Он сделал что мог. Опять-таки, сумел разузнать, что в Мориту отправлена группа «лошадников» с каким-то особливым заданием! Возможно, промедление Орды и вызвано этим обстоятельством.

Князь, пощипывая ус, произнес задумчиво:

— Может статься, с целью разведки или передать весть своим людям в Морите!

Подумав, Милонег усомнился в предположении и произнес:

— Для этого хватило бы одного-двух человек и, к тому же, не привлекая излишнего внимания!

Князь цедил напиток, совершенно не ощущая вкуса. Хорошенько подумав, он решил покуда не ворошить зазря муравейник:

— Пошли весть с голубем в Мориту, а лучше двух, чтобы весточка наверняка дошла, может, наши люди, что-то про них разнюхают?!

Подвоевода скривился, словно надкусив кислицы — дикого яблока, не скрывая своего отношения к восточному соседу — Раввене и с презрением ответил:

— Да чем в Морите пахнуть может, вот только дерьмом оттуда завсегда изрядно пованивает.

Немало обеспокоенный вестями с южной границы, князь распорядился:

— Гранцеры* пусть зорко следят за рубежами! Возьми из младшей дружины сотню всадников, старшим поставь сына моего! Пошли их на южное пограничье, пусть приглянут за степью, может лазутчика степняков выловят?

Милонег поневоле усмехнулся:

— Побратим ведь тоже увяжется с ним!

Князь твердо произнес, словно обрубил секирой:

— Нет, его оставить! Я не могу, чтобы он рисковал своей жизнью! Она не принадлежит Беловодью, дальнейшая судьба побратима сына, должна быть связана с его Родиной — Раввеной!

— Что еще заметили твои люди? Разузнал, не было ли чего еще?

— Со стороны Янтарного города — Алитуса, был замечен странный травник!?

— Чем же он странен, эти собиратели редких трав везде снуют, словно комары на болоте!

Милонег нахмурился и, почесывая переносицу в задумчивости, произнес:

— Другие, подальше от людей бродят: особо ценные травы и коренья подальше от людных селений возрастают! А этот все вдоль трактов, да троп охотничьих выхаживал, да гарнизоны наши высматривал, да в придорожных харчевнях неспроста высиживал!

Он встревожено добавил:

— Кабатчик Жавр донес, что он особенно прислушивался к болтовне дружинников, хлебавших медовуху.

Князь обеспокоенно предположил, словно надеясь, что его опасения напрасны:

— Может, охотник за головами, беглых извергов ищет за награду, а может…!?

Он встревожено замолчал и вымолвил:

— Не по нраву мне вся эта суетня! Приставь к нему трех наших, пусть личины свои меняют и по очереди возле него пасутся. Ежели он лазутчик посланный «рыбарями»?