Энгус Уэллс - Повелители Небес

Я подчинился, похоже, Рвиан знала, что делала. Меня уже то только радовало, что она спокойна, в то время как сам я чувствовал лишь возраставшее беспокойство.

Мы достигли двери, вырезанной, по всей видимости, из целой каменной плиты. Измененный толкнул ее, жестом предлагая нам войти. Когда дверь захлопнулась, я огляделся вокруг.

Мы оказались в квадратной комнате, которую нельзя было назвать камерой, однако на помещение для отдыха гостей она тоже не слишком-то походила. Стены, пол и потолок — ровный, уже привычный нам белый камень, без каких-либо украшений. Свет падал из окошка, освещая скупую обстановку: два кресла черного дерева. Ни ручка, ни щеколда не нарушали ровной поверхности двери, которая, однако, когда я попробовал толкнуть ее, оказалась запертой.

Рвиан сказала:

— Это бесполезно, Давиот. Ничего не поделаешь, придется ждать.

Я зарычал и подошел к прямоугольному застекленному глухому окну. Интересно, как же попадает в комнату воздух? Не привели ли нас сюда, чтобы просто умертвить удушением? Ярость, граничившая с паникой, всколыхнулась во мне, я размахнулся и ударил по стеклу. Это ничего не дало, я только ушиб кулак.

Рвиан положила мне на плечо руку и сказала:

— Тебе не разбить его, милый. Нас продержат здесь ровно столько, сколько захотят.

Я спросил:

— А твое колдовство?

Рвиан покачала головой:

— Оно здесь бессильно. Разве ты не чувствуешь?

Настала моя очередь развести руками. Она показала на стены.

— Сильнейшее волшебство окружает нас, я чувствую кожей его присутствие. Здесь повсюду вмурованные в камень кристаллы, они нейтрализуют мою силу.

— А твое зрение? — спросил я.

— Это все, что они мне оставляют, — сказала она, — больше ничего. Их воздействие куда более сильно, чем можно себе представить.

— Тогда почему, — спросил я, — все здесь не сходят с ума?

Рвиан пожала плечами и сказала:

— Мы ведь об этом уже говорили, правда? Эти дикие Измененные — другие… А сумасшествие? Ты полагаешь, Алланин нормальна?

Я вспомнил, с какой буйной ненавистью смотрели на меня раскосые глаза «кошки», и кивнул снова. Рвиан положила мне голову на плечо, обхватив руками мою талию.

— Последуй своему собственному совету, — сказала Рвиан, — будь терпелив. Мне надо узнать полнее меру их возможностей, прежде чем… я решу, что можно сделать. Я не могу по доброй воле пойти на сотрудничество с ними.

— Если ты откажешься, они сделают то, что собираются, и…

Я тяжело вздохнул и заключил Рвиан в свои объятия, пряча свое лицо в ее волосах.

Голос ее звучал спокойно:

— И лишат меня разума. Я не хочу этого.

Я воскликнул:

— Как и я!

Рвиан высвободилась из моих крепких объятий и слегка запрокинула голову, «глядя» прямо мне в лицо:

— Здесь я не могу ничего сделать, слишком сильна их власть, чтобы я могла надеяться одолеть их.

— Тогда все, что ты можешь, — подчиниться.

— Нет! — Рвиан схватила ладонями мои щеки и, крепко держа мою голову и глядя мне прямо в глаза, сказала. — Но ты…

Я удивился:

— Я? Но что я могу?

Она возразила:

— То, чему обучили тебя в твоей школе.

Я горько усмехнулся:

— Ладно, расскажу им какую-нибудь сказочку, чтобы они передумали.

— Это здесь ни при чем. — Рвиан не сводила с меня взгляда. — Тебя в Дюрбрехте учили не только этому.

Я не хотел этого слышать, потому что знал, что не смогу отказать ей.

— Не проси меня об этом, Рвиан.

— Я должна, а ты должен согласиться.

Я застонал. Спазм сдавил мое горло, я думал, что задохнусь или же меня вывернет на этот проклятый волшебный белый пол.

Однако, точно откуда-то издалека, раздался голос Рвиан:

— Они относятся к тебе с меньшим вниманием. У тебя есть браслет, знак того, что ты их друг, и твое мастерство.

Я покачал головой и пробормотал:

— Нет.

Она спросила:

— Ты предпочитаешь, чтобы они опустошили мой мозг? Превратили мою голову в пустую черепушку?

Я закрыл глаза, покачал головой и сквозь сжатые зубы произнес:

— Нет.

Рвиан сказала:

— Когда не останется выбора, тебе придется убить меня.

Я открыл глаза и секунду-другую стоял молча, точно ослепленный и оглушенный, не в силах пошевелить языком. Это было отвратительно, но то, что сказала Рвиан, заключало в себе логику и проклятие в обоих случаях, соглашусь я или откажусь.

— Нет. Я не могу.

Рвиан выкрикнула:

— Ты должен! Если они подвергнут меня обработке кристаллами, я предам Дарбек, предам саму себя. Добровольно я не соглашусь на это, позволить превратить себя в безмозглую куклу тоже не могу. Лучше смерть!

Я моргнул, глаза мои увлажнились. Комната точно поплыла вокруг меня. Сжимавшие мои щеки руки Рвиан обжигали меня. Я любил эту женщину и мог лишь восхищаться ее храбростью и ненавидеть ее твердость. Я повторил:

— Я не могу. Не проси меня об этом, Рвиан.

Она ответила:

— Больше мне некого об этом попросить.

На это мне нечего было возразить, у меня не осталось ни доводов, ни надежды. Я молча проклинал похитившего нас Аила, колдунов, пославших Рвиан сопровождать Тездала, себя самого, даже Рвиан, которая требовала от меня, чтобы я сделал эту ужасную вещь.

Рвиан сказала:

— Один удар, Давиот, любимый мой. Только так.

Я застонал, мотая головой в разные стороны.

— Если ты любишь меня, ты не должен отказываться.

— Нет, — ответил я, не зная, соглашаюсь ли с ее словами или опровергаю их.

— Я предпочту умереть, чем лишиться разума или предать Дарбек.

Я возразил:

— А я бы предпочел видеть тебя живой и здоровой.

Рвиан мрачно кивнула. Как она могла быть такой спокойной!

— Таково и мое желание, но если суждено случиться другому, я прошу тебя об этой милости.

— Я охотно отдал бы за тебя свою жизнь, Рвиан. Но это? Вряд ли я смогу нанести этот удар.

Она сказала с настойчивостью в голосе:

— Придется, если потребуется, если ты любишь меня.

Роняя тяжелые как камни слова, я прохрипел:

— Если ты так просишь меня, пусть это случится.

— Я очень прошу тебя.

— Но не сейчас.

Рвиан кивнула:

— Нет. Пока еще есть надежда, но если не будет выбора, тогда…

— Тогда я сделаю это, — продолжил я.

Рвиан притянула к себе мою голову и, нежно поцеловав меня, прошептала:

— Мой храбрый, сильный Давиот. Мой любимый.

Храбрый? Нет, я был трусом. Я просил того самого Бога, в существовании которого сомневался и которого проклинал, чтобы он снял с меня этот груз. Чтобы сотворил одно из чудес, о которых так любит распространяться Церковь, забрал нас обоих из этого ужасного места живыми и здоровыми. Я едва не попросил его, чтобы он убил меня первым. Но нет, это означало бы предать Рвиан. Если у нее нашлись силы, чтобы обратиться ко мне с такой просьбой, как я могу подвести ее? Я точно черпал силы от своей возлюбленной, словно решимость ее переливалась в меня. Я крепко обнял Рвиан и с жаром поцеловал ее. Лица наши были мокры от слез.