Энгус Уэллс - Повелители Небес

Только вздымавшаяся от дыхания грудь Тездала говорила о том, что он жив. Его осеняло слабое свечение, напоминавшее то, которое окружало корабли Повелителей Небес. Я заметил, что от каждого кристалла к нему протянулись тоненькие лучики света.

К нам подошел Геран, длинное лошадиное лицо которого выглядело мрачным, глаза словно померкли. Он казался утомленным.

Председатель Рэта сказал:

— Итак, все сделано или почти сделано.

Я почувствовал, как Рвиан выпрямилась в моих руках.

— Я вижу лишь спящего Тездала.

Геран расплылся в улыбке:

— Госпожа, вы видели, какова сила чар, которыми мы пользовались сегодня.

Однако Рвиан возразила:

— Чары? Что ж, согласна. Только где результаты?

Лошадинолицый Измененный пожал плечами:

— Результаты будут несколько позже. Господин Тездал поспит какое-то время, а когда проснется, то вспомнит все.

— В том числе и то, что он Повелитель Небес, — сказала подошедшая сбоку Алланин, лицо которой вновь приобрело злобное выражение. — И что вы его враги.

Лицо Рвиан выражало ледяное спокойствие.

— А в памяти его сохранится то, что произошло после того, как мы нашли его на скале? — спросила она. — Или это он забудет?

Голос Рвиан лился как мед, и это обескураживало Алланин, которая нахмурилась и нетерпеливо взмахнула рукой.

Геран ответил:

— Память восстановится полностью.

Рвиан торжественно кивнула.

— Тогда он вспомнит данную им клятву, — сказала она. — Вспомнит и то, что мы с Давиотом его друзья.

Алланин эти слова пришлись совсем не по вкусу.

Нас проводили из подвала в другое помещение, не в прежнее, ставшее на какое-то время местом нашей изоляции, но в более просторную комнату, обставленную, как подобает номеру в хорошей гостинице, правда, с теми же начисто лишенными убранства стенами. Окно, как и в прошлый раз, оказалось наглухо застекленным, и сквозь него я видел, что наступила ночь. На столе стоял сервированный ужин и вино. Мы почувствовали, что аппетит наш вернулся.

Рвиан наполнила кубок и с жадностью выпила. То, что мы видели, произвело на меня огромное впечатление, и теперь, когда мы остались одни, беспокойство вновь возвратилось ко мне.

Я сказал:

— Память вернется к Тездалу?

Рвиан кивнула и задумалась, и я понял, что она не сомневается, что восстановление прошло успешно.

Я спросил:

— Думаешь, он сдержит свои клятвы, когда обретет память?

— Верю, что он постарается это сделать, — ответила она. — Но если он проснется вновь родившимся Повелителем Небес, ему нелегко будет совместить эти клятвы с верностью своей стране.

— А ты, — спросил я, — может быть, ты передумаешь?

Взгляд Рвиан ответил мне лучше всяких слов, мне стало стыдно, ее решимость оказалась куда более непоколебимой, чем моя.

Потом она улыбнулась мне:

— Поверь, Давиот, пока можем, мы должны надеяться. Не хочется верить, что мы забрались в такую даль только для того, чтобы умереть здесь.

Я растянул свои губы в каком-то жалком подобии улыбки и постарался как мог ответить в тон своей возлюбленной.

— Да, — сказал я. — И кормят нас тут хорошо.

— И комната — просто прелесть, а?

Рвиан скользнула глазами в сторону постели.

Я заторопился, поднялся и обошел стол, а Рвиан встала мне навстречу. Мы заключили друг друга в объятия, соединив наши губы в поцелуе. Я даже не почувствовал, как волшебный свет начал меркнуть и лунное сияние сменило его, покрывая серебром кожу моей возлюбленной.

Едва солнце поднялось на пядь над стенами, дверь наша открылась, на пороге стоял Урт.

Он сказал:

— День добрый, Давиот и Рвиан.

Она ответила ему в тон так, точно появление его совершенно не удивило ее. Я заколебался, не будучи уверен, кто передо мной: друг или враг. На Урте была домотканая рубаха из плохо выбеленного полотна, коричневые штаны, мягкие башмаки — почти такая же одежда, как та, которую он носил, служа в школе. Ничто во внешнем облике Урта не говорило о его высоком положении. Я вгляделся в его лицо и увидел, что на нем появились новые морщины, которых не было в Дюрбрехте. Он, как мне показалось, вообще сильно постарел, стал солиднее.

— День добрый, Урт, — осторожно произнес я.

Он улыбнулся и сказал, словно бы извиняясь:

— Думаю, вам наскучило находиться в заточении. Не хотели бы прогуляться в саду?

Я спросил:

— Тездал проснулся?

— Еще нет. — Урт покачал головой. — Вероятно, одаренным придется провести еще один сеанс. А пока…

Он сделал жест в сторону коридора.

Рвиан сказала:

— Я с удовольствием, а ты, Давиот?

Я пожал плечами, кивнул, и мы вышли вслед за Уртом.

Оказалось, что он пришел один, и, пока мы шли по коридору, я спросил его:

— А ты не боишься, Урт, оставаться наедине с нами?

Он усмехнулся и посмотрел мне прямо в глаза:

— А ты собираешься съесть меня, Давиот?

— Я готов убить любого, кто поднимет руку на Рвиан. — И подумав об Алланин, добавил: — Даже женщину.

Он сказал примирительным тоном:

— Я не желаю вам зла.

И хотя слова Урта звучали довольно дружелюбно, я чувствовал некоторую сдержанность. По его лицу и движениям я ничего определить не мог. Возможно, он скрывал свои чувства. Я же был смущен. Друг ли мне Урт? Или он часть плана Измененных? Союзник или враг идет сейчас рядом со мной? Я не знал.

Мы подошли к двери, и Урт, отодвинув засов, знаком показал нам, чтобы мы проходили.

На какое-то время здание Совета затерялось за кронами деревьев. Казалось, что мы идем через дикорастущий лес.

Урт остановился возле пруда, окруженного ивами и ольхами. Без каких-либо предисловий он сказал:

— Мне поручено поговорить с вами, чтобы убедить вас.

Рвиан сказала:

— Побереги дыхание, Урт.

Он ответил:

— Госпожа, я знаю ваше мнение, но тем не менее хочу поговорить с вами. Вы готовы выслушать меня?

В голосе Урта чувствовалась настойчивость, в глазах его я увидел нечто такое, что напомнило мне нашу жизнь в Дюрбрехте. Я жестом показал, чтобы он продолжал, а Рвиан кивнула в знак согласия.

Он продолжил:

— Скоро проснется господин Тездал и вам придется принять решение.

Рвиан сказала:

— Оно уже принято.

— Только послушайте, — попросил он. — Если вы отклоните требования Рэта, то последствия вам известны.

Рвиан согласилась:

— Совершенно верно.

Урт на какое-то время замолчал, уставившись на пруд. Дно его покрывала галька, в чистой воде блеклые глаза форелей исследовали поверхность в поисках насекомых. Я позавидовал их простой жизни. Урт вновь посмотрел на нас, и в глазах его были лишь искренность и забота. Не притворялся ли он?

Урт сказал:

— Я все это уже говорил им, но я должен был выполнить свою задачу — мне поручили поговорить с вами, и теперь я это сделал. Могу возвращаться с чистой совестью.