Энгус Уэллс - Повелители Небес

Она устало улыбнулась и хотела было что-то сказать, но в тот момент распахнулась дверь и в нее быстро вошел Урт.

Волосы его были взлохмачены, а на лице отразились в равной мере страх и удивление. Он уставился на нас широко распахнутыми глазами. Я подумал, что его измена раскрылась и что сейчас следом за ним в комнате появится Алланин. Мой стул с грохотом ударился о мраморный пол.

Урт обратил свое взволнованное лицо к Рвиан:

— Сны, о которых вы говорили… Прямо сейчас… глаза… Они предлагали мне следовать за ними… Там были вы и Тездал.

Он схватил со стола кувшин с вином и чашу, наполнил ее и единым махом осушил. Рвиан бросила на меня торжествующий взгляд.

Она подошла к Урту и положила руку ему на плечо.

— И мы тоже, Урт. Мы с Давиотом видели тот же сон.

Он вздохнул.

— Что это все значит? — потребовал ответа Урт.

Ответила Рвиан:

— С уверенностью сказать не могу. Но, думаю, здесь есть надежда.

Он спросил:

— На что? Это же были драконы, нет?

Урта передернуло. Я подумал, что у него имелись некоторые основания бояться хищников. Как Хо-раби были кошмарами моего детства, так, наверное, его в детстве пугали этими чудищами. Если Измененные обладают памятью предков-зверей, то драконы, несомненно, означают для них ужас в чистом виде. Этот страх должен был въесться в кровь, передаваясь из поколения в поколение. Я подошел к Урту и положил руку ему на плечо. Я точно носом чуял охвативший его страх и сквозь ткань рубахи чувствовал, как он дрожит.

Я попробовал успокоить его:

— Они не собирались причинить нам зла, дружище. Чем они тебя так напугали?

Урт покачал головой и облизал губы. Ноздри его раздувались, точно он хотел уловить запах опасности. Он произнес медленно, как бы раздумывая:

— Ничем… Но ведь это же все-таки драконы.

И Рвиан постаралась успокоить его:

— Драконы, да, но не опасные для нас. Полагаю, что они скорее наши друзья.

Урт удивился.

— Драконы — друзья Измененному? Да может ли такое быть?

Я сказал:

— Те, что снились нам, вели себя вполне дружелюбно.

Урт сглотнул слюну и кивнул.

— Это верно, — сказал он. — Но тем не менее я ничего не понимаю.

Стараясь, чтобы это прозвучало как можно ласковее, я согласился:

— Я тоже.

Рвиан заметила:

— Уверена, что нам хотели что-то сказать. Но что, этого я не знаю. Пока.

Урт произнес:

— Там был и господин Тездал.

Рвиан сказала:

— Да, мы все четверо получили какой-то призыв.

— Мы четверо? — Нервозность Урта постепенно ослабла. — Почему?

— У меня вопросов не меньше, чем у вас, и ответов не больше. Возможно… — Она сделала паузу, в задумчивости нахмурив брови. — Подумайте: ты, Урт, — Измененный. Тездал — Повелитель Небес. Давиот и я — представители Истинного народа: он — летописец, я — колдунья. Разве мы не символизируем собой народы, которые пострадают в этой войне?

Я спросил:

— А как быть с одаренными Измененными? С колдунами Хо-раби?

— Как я уже сказала, у меня вопросов куда больше, чем ответов, — пожала плечами Рвиан. — Может быть, одаренные Измененные и колдуны Хо-раби зашли слишком далеко в своей ненависти, чтобы услышать этот зов.

«Зов куда?» — подумал я, но промолчал.

Рвиан продолжила:

— Или, возможно, только мы слышим его, потому что только мы готовы. Потому что мы предпочитаем мир войне, потому что нами движет здравый смысл, потому что нам не важно, кто из нас Измененный, кто Истинный, кто Повелитель Небес, а кто Дар. Не знаю, но почему-то уверена, что драконы эти не желают ни тебе, Урт, ни кому-либо другому из нас зла.

Урт уже почти успокоился, однако, как я заметил, ему все еще становилось не по себе при упоминании о драконах, пусть даже и не настоящих, а тех, которых он видел во сне. Мои пальцы сжали его плечо.

— Если Рвиан права, то нам нечего бояться. Если ошибается… Тогда мы все жертвы одного и того же видения, а это далеко не самое страшное из того, что нас окружает.

Я жестом показал на кристалл. За окном небо замерло в предвкушении рассвета. Времени, как я подумал, у нас оставалось немного, а Урт все еще не совсем пришел в себя. Мы должны были сказать ему то, что узнали, вернее, то, что Рвиан узнала через камень, чтобы наш друг успокоился, прежде чем вернуть камень на место. Я полагал, что спокойствие — это как раз то, что ему очень понадобится, чтобы Алланин не заподозрила нас в сговоре.

Рвиан кивнула, мы сели, и она начала говорить.

Она не обучалась искусству риторики, я бы рассказал все гораздо более гладко, но страсть, с которой говорила Рвиан, как я видел, убеждала Урта. Лицо его, обычно довольно непроницаемое, выражало сначала удивление, смешанное с недоверием, потом растущую уверенность и, наконец, ту же самую ярость, которую я наблюдал у Рвиан. Когда она закончила, Урт зарычал, и я увидел скрытого в нем зверя.

Он закричал:

— Будь она проклята! Заговорщица! Она и все одаренные. Теперь мне неудивительно, почему они так пекутся о своих камнях.

Урт так разозлился, что мне пришлось взять его за руку и сказать:

— Подумай, прежде чем говорить об этом, а то нас всех прикончат.

Он кивнул, и вдруг его звериная злоба неожиданно обернулась грустью.

— Такого я и не подозревал. Никто из нас не подозревал. Она готова положить наши жизни на алтарь своих желаний.

— Никто из вас? — спросил я с надеждой. — А как много вас здесь? Хватит ли ваших сил, чтобы противостоять ей, сорвать ее планы?

— Нет. — Урт покачал головой. — Нас всего лишь горстка. Теперь в Рэте по большей части одаренные. Я попал в него, потому что знаю Дюрбрехт и Карисвар, таких, как я — не имеющих волшебного дарования, — мало. Да к тому же Алланин и ее сторонники — самые сильные.

— Мог бы ты убедить кого-нибудь из одаренных?

Он рассмеялся, точно гавкнул.

— Даже моих друзей и тех не просто будет убедить, — сказал он. — Что я скажу им? Что одаренные безумны? Что кристаллы управляют ими? Что Алланин толкает нас на войну только для того, чтобы потом управлять нами? Меня спросят, откуда я почерпнул такую информацию. И чем я смогу это подтвердить? Если я скажу, каким образом и от кого узнал все это, то Алланин отрежет мне голову, если прежде меня не разорвут на части другие.

Я выкрикнул проклятье.

— Получается, что мы в тупике, и все, что мы выяснили, — бесполезно?

— Я могу убить ее, — сказал Урт. — Может, мне и повезет.

— Это дело нелегкое, — возразила Рвиан. — Ты, вне всяких сомнений, погибнешь, может быть, даже раньше, чем успеешь что-то сделать.

— Но я мог бы спасти свой народ, — сказал он упрямо.

Рвиан возразила:

— Я бы тоже хотела спасти свой народ, но думаю, что попытка убийства Алланин приведет лишь к твоей смерти, а ты своим соплеменникам лучше послужишь, если останешься живым.