Энгус Уэллс - Повелители Небес

— Такое возможно? Ваш народ согласится на это?

Повелитель Небес ответил:

— Так же как и ваш. Найдутся и несогласные… но, если вы вернете нам отчизну, тогда — да. Думаю, что мир достижим.

Тэрл довольно долгое время смотрел на него пристальным взглядом, а потом рассмеялся, энергично качая головой в разные стороны.

— Клянусь Господом, — сказал юноша, — отец мой и представить бы этого не мог! Посмотрите на меня! — Он вскочил, роняя стул и широко раскрыв руки, как бы желая охватить нас. Я подумал, что юноша или немного пьян, или же утомлен длинной бессонной ночью. — Великий Властелин Дарбека ведет дискуссию с Повелителем Небес и диким Измененным. Я внимаю Хо-раби и беглому слуге. Я слушаю Сказителя и… — он немного неловко поклонился Рвиан, — колдунью-мятежницу. Ну не чудо ли, господа мои?

Я услышал, как кто-то пробормотал:

— Чего еще ждать от мальчишки.

Однако, окинув взглядом сидевших за столом ноблей, я не смог определить, кто из них сказал это. Наверное, толстяк-мардбрехтец, хотя, может быть, и кто-то другой. Я видел, как Тэрл подошел к окну и посмотрел на руины дворцового двора. Юноша поставил локти на подоконник и сказал с удивлением:

— Все улетели, как ваш друг Беллек и обещал.

Тот же голос, что и раньше, произнес уже громче:

— Тогда мы можем убить их. Всех! Почему нет, мой повелитель? Отрубить драконью голову, а когда тот, другой, вернется, разделаться и с ним, убить или подкупить.

Я видел того, кто это говорил. Им оказался тот толстый сторонник Джарета. От волнения он даже вскочил со своего стула. Брюхо мардбрехтца было не менее толстым, чем его щеки. Даже и Рвиан уже не могла больше сдержать Тездала, лицо которого побагровело от ярости. Я до сих пор не могу поверить, что человек с таким проворством может выхватить меч.

Клинок взлетел, блеснув в лучах заливавшего комнату солнца, когда Повелитель Небес, приводя на своем пути в ужас кербринских дигнитариев, со скоростью стрелы промчался вдоль длинного стола. Никто даже и не попытался остановить Тездала. Толстяк завизжал точно кастрируемый хряк и вскинул обе руки, чтобы закрыть голову. Он споткнулся о стул и упал.

— Стоять!

Это, к моему удивлению, выкрикнул Тэрл.

Но, к еще большему моему изумлению, Тездал остановился, занеся меч над дрожавшим от страха толстяком. В глазах Повелителя Небес полыхала ярость. Я увидел, как на полу из-под массивного зада лежавшего начала растекаться вонючая лужа.

— Я приношу вам извинения, Тездал Касхиан, за оскорбление, нанесенное Гэртом Мардбрехтским, — произнес Тэрл и, повернувшись к нам, сказал: — Я приношу извинения также и вам.

Тездал отошел от лежавшего, который немедленно начал отползать, оставляя за собой мокрый след. Я уловил запах фекалий. Интересно, что же будет дальше?

Великий Властелин вызвал командира стражников и приказал:

— Казнить предателя.

Офицер, хотя и носивший цвета Кербрина, заколебался.

Тэрл произнес:

— Выполняй приказ, если не хочешь составить ему компанию.

Наступила тишина.

Мы прожили в Кербрине семь дней, но я так и не удосужился посмотреть город, который видел, лишь пролетая над ним на Дебуре. Мы безвылазно сидели во дворце Тэрла, поглощенные обсуждением наших планов, разработкой приемов его осуществления, составлением приказов и посланий. Колдуны приходили и уходили, благоговея перед Рвиан, точно она была главой их школы. Распоряжения и разъяснения отправлялись в свой путь по сети оккультных каналов, охватывавшей замки и города. Мнемоники приходили, чтобы запечатлеть в своей памяти наши дела, и смотрели на меня как на заморское чудо. Некоторых из них я знавал по Дюрбрехту, но между нами точно лежала целая жизнь, они казались мне чужестранцами. Или, если уж быть более точным, чужестранцем был я, потому что я не мог более притворяться, что я такой же, как они. Все происходило именно так, как и говорила Рвиан, — общение с драконами сделало нас иными, чем Истинные.

Урт разговаривал со своими соплеменниками, через которых тоже посылались сообщения как бы в дополнение к тому, что безликие, бессловесные слуги вызнают из речей господ. Все это скоро кончится, потому что станет всенародно известно, что Измененные получают равные с Истинными права. Если все у нас получится, бывшие слуги займут свое достойное место среди Истинных Дарбека. Мы доходчиво разъясняли, что никто не может чинить никому вреда и обид или помышлять о возмездии, потому что любым нарушителям придется нести ответственность перед нашими драконами. Я вышел с предложением, что в наш новый совет должен войти также и представитель Измененных, — Лан, как мне казалось, мог бы оказаться вполне достойным этой роли.

Были и прочие предложения: чтобы такие наместники, как Сарун и Янидд, тоже вошли в правительство, я упомянул и имя Клетона.

В решении всех этих вопросов Тэрл проявил себя как зрелый муж, опровергая расхожее мнение. Юноша просто слишком долго находился в тени репутации своего отца, а теперь проявил недюжинную смекалку. Я все больше чувствовал уверенность в том, что, покидая Дарбек, мы оставляем его в хороших руках. Я и сам изменился, стал другим и смотрел теперь на мир иными глазами. Я скучал по Дебуре: когда я не имел возможности «говорить» с ней, я ощущал пустоту, а когда она возвращалась, испытывал счастье, которое мне удавалось познать лишь в общении с Рвиан. Я знал, что мы не сможем остаться в Дарбеке, даже после того, как вернемся из нашего запланированного путешествия через океан. Я знал, что нам придется возвратиться в Тартар и остаться там, потому что это единственное место, пригодное для нормального существования драконов.

Снабженные провизией на дорогу, облаченные в новые одежды, предоставленные нам Великим Властелином, мы готовились к отправлению в Ан-фесганг утром восьмого дня.

Стояло раннее утро в преддверии дня Эннаса, но солнце, висевшее в безоблачном серебрившемся от нестерпимого жара небе, немилосердно припекало. Груз магических чар Повелителей Небес давил на Кербрин и весь Дарбек. Взбираясь в седло Дебуры, я осознавал, какую великую надежду мы несем с собой и какую грандиозную ответственность взвалили мы на свои плечи. Мы диктовали условия, и теперь мы или исполним в полной мере свои обещания, или имена наши останутся проклятыми навеки.

Но, едва пристегнувшись к седлу моего прекрасного, удивительнейшего небесного скакуна, я ощутил головокружительное волнение. Возможность взмыть в небо, слиться со своим драконом манила и соблазняла меня. Слишком долго пробыл я на твердой земле, и, повернувшись к своим соратникам, увидел, что и они испытывают то же нетерпение, что и я. Даже Урт улыбался и, когда я махнул ему, ответил бесшабашным жестом. Я на секунду бросил взгляд на Рвиан и заметил, как блистают на солнце ее белые зубы, приоткрывшиеся в широкой улыбке. Беллек просто сиял, точно сбылись все его мечты. Тездал в ответ на мое приветствие кивнул и осклабился, но, как я и подумал, Повелитель Небес испытывал меньшее воодушевление, чем все прочие. Я ободрил его: