Энгус Уэллс - Повелители Небес

Тездал отвечал:

— В Ан-кеме, там, где Высочайшие из Аттул-ки построили свой дозийан.

Я спросил:

— А это безопасно?

— Сомневаюсь, что наше предприятие в какой-либо его части можно причислить к безопасным, друг мой, — ответил Тездал. — Или ты надеешься на более теплый прием, чем тот, который нам устроили поначалу в Кербрине?

Рвиан сказала:

— Может быть, нам подождать?

— Чего? — поинтересовался Тездал, и хотя слова его пришли ко мне через Пелиану и Дебуру, все же я слышал в голосе Повелителя Небес отголоски дикой безнадежности. — Подождать, пока мой народ сумеет собраться, чтобы дать нам мощный отпор? Чтобы погибло больше людей? Нет! Сделаем это сейчас или никогда.

В речи Тездала слышалась страшная обреченность, точно он, приняв решение, намеренно не давал себе времени на обдумывание, чтобы не позволить сомнениям одержать над собой верх. Нам он тоже не дал ни секунды на размышления, а лишь ринулся вперед на бешено замахавшей крыльями Пелиане, да так, что даже самцы расступились в стороны, и нам ничего не оставалось, как только последовать за ним.

Мы промчались над омытыми волнами берегами мимо жутковатых гор, распахнувших свои огненные пасти. Мимо распаханных полей и заросших лесом равнин, над разбросанными то тут, то там деревеньками, блестящими лентами рек, несших свои быстрые воды в высоких берегах к океану. Тут я в беспримерном удивлении не смог сдержать своего крика, увидев висевшие удерживаемые швартовыми канатами над склонами горы воздушные корабли. Они показались мне похожими на поросят, копошащихся возле свиноматки. Их были сотни или — я подумал обо всех этих красногубых вершинах — целые тысячи.

И тут меня постигло новое восхищение физической мощью драконов.

Наше полчище устремилось вниз, и искушение присоединиться к самцам, охватившее Дебуру, прошло по мне пьянящей волной. Я подчинился ее воле, и мы бросились вслед за авангардом.

Это было освобождение. Я, сын рыбака из деревни Вайтфиш, сидел охваченный ликованием на спине дракона, рвавшего зубами и когтями воздушные корабли, страшный кошмар моего детства. Через Дебуру я ощущал жгучее предвкушение свободы духов воздуха, впряженных в корабли. Когда мы раздирали в клочья кроваво-красные цилиндры, проносясь в огромных шарах полыхавшего газа, элементалы вырывались на свободу и хохотали, наслаждаясь полетом. Я чувствовал невидимые, почти лишенные веса руки, благодарно гладившие мне лицо. Какие-то фигуры, точно сотканные из нитей тончайшего шелка, порхая в лунном сиянии, покрывали холодными поцелуями мои губы или гладили бесплотными пальцами мои волосы. Дебура переполняла мое сердце ликованием, которое она испытывала от разрушения уз зловещих колдовских чар.

Когда мы взмыли к небу, не оставив за собой больше достойной добычи, а лишь полыхавшие обломки, озарявшие склоны гор с раскаленными докрасна вершинами куда более ярким сиянием, я почувствовал себя виноватым. Тездал не позволил Пелиане последовать за остальными, и она разрывалась между желанием доставить приятное своему Властителю и неудержимой жаждой принять участие в охоте вместе со своими соплеменниками. Я почувствовал грусть каждого из них. Душу Тездала пронизывала глубокая боль, надежда и смятение.

Я подлетел на моей Дебуре к Пелиане и сделал посыл:

«Думаю, что иначе нельзя, друг мой, сомневаюсь, что нам удалось бы сдержать самцов».

«Да, — получил я ответ, — скорее всего так».

«Мы покончим с войной, — сказал я, — будем крепить мир. Там ведь погибли совсем не многие твои соплеменники».

Тездал ответил:

«Да. А их мечты?»

«И это устроится, — возразил я. — Аны вновь смогут жить в Келламбеке, где все получат равные права».

«Возможно», — отозвался Тездал и закрыл доступ к своему сознанию, так что я только мог чувствовать беспокойство Пелианы. Я спросил себя, что испытывал я сам, когда мы пикировали на Кербрин, и не нашел ответа — только грусть и сожаление.

Потом Рвиан подлетела ко мне на Анриёль и сказала, что Беллек повел драконов на Ан-зел и Ан-ва, чтобы уничтожить напитавшиеся горячим дыханием гор корабли, пока те не успели подняться в небо. Рвиан предложила спуститься в дозийан, чтобы изложить наши условия Аттул-ки.

Все случилось на рассвете, и прошло еще немало времени, прежде чем солнце взметнуло свои сияющие копья над вершинами красноголовых гор. Повсюду на холмах Ан-фесганга догорали обломки уничтоженной армады Повелителей Небес.

Дозийан, возведенный на скалистом уступе, оказался прекрасным и одновременно жутковатым строением, возвышавшимся над раскинувшимся в низине городом, с которым его связывала длинная извилистая дорога. И город и храм освещались фонарями и сиянием пожаров, вызванных нашим вторжением, но большая часть сооружений все еще лежала в тени. Я увидел, что дозийан сооружен из дерева и камня: стены и фундамент — из темного гранита, верхние этажи из замысловато выгнутого теса с выступающими балкончиками под навесными крышами и узкими окнами. Здание огибала высокая каменная стена с массивными воротами, которые мы проигнорировали.

Мы — Рвиан, Тездал и я — приземлились на мощенном булыжником дворе. Те драконы, которых Беллек оставил с нами, расселись кто где: на башнях, шпилях и стенах, так что весь дозийан оказался в кольце драконов.

Аттул-ки вышли нам навстречу.

Все они, облаченные в черные и малиновые одежды с колдовскими знаками золотого и серебряного шитья, были безоружными и если и испытывали страх перед драконами, то хорошо умели скрывать его. Аттул-ки вышли и стояли молчаливыми рядами, из которых выдвинулся вперед внушительного вида человек.

Он окинул меня презрительным взором, посмотрел на Рвиан и затем уставился на Тездала, который глубоко поклонился, и я увидел, как лицо его стало несчастным.

Тездал отвел глаза и произнес:

— Прости меня, Дази.

Прошедшей зимой наш друг обучил нас немного языку Анов, так что я мог кое-как следить за развитием их беседы. Эмоции передали мне драконы, а остальное Тездал рассказал нам позднее. Я смотрел на Дази, который изучал Тездала, как когда-то давно наши преподаватели в Дюрбрехте рассматривали какой-нибудь странный образчик природы. Мне даже вспомнился Ардион, я чувствовал, что почти готов преклонить колени.

Дази произнес:

— Ты предал свой народ и своих богов, гийан? Изменил данным тобой клятвам и явился сюда с этими похитителями земель, чтобы лишить нас надежд на Завоевание? Ты забыл, что ты Хо-раби?

Тездал рухнул на колени, опустив голову к булыжникам двора, и отчаянно застонал.

— Ты — предатель, — сказал Дази. — Ты проклятый Хо-раби. Ты явился сюда с Дарами, чтобы разрушить мечту народа, надругаться над волей Трех. Отступник, проклятый богами и всеми Хо-раби. Я бы подсказал тебе избрать Путь Чести, но ты не заслуживаешь даже и его. Лучше продолжай длить свою презренную жизнь, памятуя о своем бесчестье, и умри отверженным в одиночестве. Хвала Трем, что госпожа Ретзе не видит этого.