Энгус Уэллс - Повелители Небес

Высоко-высоко, так, что стоявшие на корабле люди вынуждены были до боли в шеях задрать головы, чтобы увидеть вверху устремленную ввысь, точно грозивший Повелителям Небес меч, белую башню. К ее подножию вела лишь одна прямая лестница, заканчивавшаяся возле синей двери, служившей единственным входом в башню. От этого простого на вид строения исходил дух, дававший ощущение огромного могущества колдунов. Рвиан взирала на башню с благоговейным страхом. Там, внутри, лежали секреты мастерства, которыми предстоит овладеть и ей.

Рвиан покачнулась, когда корабль остановился, и внимание ее привлек сам процесс швартовки. Двое из Измененных прыгнули на причал, чтобы закрепить швартовые канаты, а двое других бросили на пирс сходни. Остальные, встав со своих мест за веслами, принялись помогать пассажирам сойти на берег. В толпе на берегу Измененных не было вообще, все собравшиеся являлись представителями Истинного Народа.

Чиару охватило нескрываемое волнение, когда, пройдя по трапу, они встретили горячий прием местных жителей. Рвиан была настроена менее восторженно. Она знала, что скоро Лиакан поведет свой галеас в обратный путь, и, когда морские ворота захлопнутся у него за спиной, водная громада океана навсегда разделит ее и Давиота. Она мысленно окинула прощальным взглядом корабль, а потом и Фенд, вздохнула, набрала в грудь побольше воздуху и, заставив свои губы растянуться в улыбке, отправилась на встречу со своим будущим.

Неделя, прошедшая после отъезда Рвиан, сделала меня угрюмым. Все помыслы мои сосредоточились на понесенной утрате, я едва мог думать об учебе и коротко отвечал на удивленные вопросы интересовавшихся столь заметной переменой в моем характере людей. Я предавался бесплодному саможалению. Это было глупое занятие: что случилось, уже случилось. Я знал это, но грусть моя от этого не проходила. Я впал в раздражительную замкнутость, еще более усиливаемую болями в моей заживающей ноге. Я оставил костыли и начал пользоваться тростью, что давало мне возможность ковылять по территории школы. Ни Урт, ни Клетон не знали истинной причины моего мрачного настроения, но, конечно, и речи не могло быть о том, чтобы они этого не заметили: друзья интересовались, задавали вопросы. Я уверен, что ни Клетон, ни Урт (обоих подвергали допросам) ничего не рассказали администрации школы, но наше начальство умело выуживать нужную информацию из самых скупых ответов. В конце концов, это одна из ипостасей таланта Мнемоников, который можно ведь использовать не только для того, чтобы рассказывать истории. Одним словом, власти сделали правильный вывод о том, что у меня был роман с учащейся школы колдунов, которую недавно отправили к Стражам. Началось официальное разбирательство.

Возглавлял его Дециус — именно в его залитом солнечными лучами кабинете я вскорости и оказался. Глава школьной администрации, как всегда, находился за своим столом, по правую и по левую руку от него сидели еще четверо дигнитариев. Одним из них был Керан, рядом сидели Ардион, Бэл и Левинн, преподаватель географии. По их лицам ничего нельзя было понять. Сесть мне не предложили.

Без всякого вступительного слова Дециус спросил:

— Правда ли то, что у тебя были отношения с ученицей школы колдунов?

Я не видел никакого смысла вилять и ответил ему прямо:

— Да.

— В течение какого времени? — настаивал он.

— Год, — ответил я.

Брови у директора поднялись от изумления, он уставился на меня точно филин.

— И никто ничего не заподозрил? — пробормотал он. — Тебе кто-то помогал.

Я не знал, следует ли принимать его высказывание за вопрос или за констатацию факта, и поэтому не ответил. Я был готов принять любое наказание, которое сочтет достаточным администрация школы, но предавать друзей мне бы и в голову не пришло.

— Он парень изобретательный, — сказал Бэл, и я не знал, следует ли понимать его слова как одобрение или совсем наоборот.

Дециус кивнул, и светившее ему в затылок солнце зайчиком отразилось от его лысины. Лучик света угодил мне прямо в лицо, поэтому я не смог разглядеть выражение глаз директора, который сказал:

— Х-м-м, — и на какое-то время замолчал.

Я ждал, чувствуя, как ноет моя раненая нога.

Дециус наконец спросил:

— Чем, по твоему мнению, должно было все кончиться? Ты знал, что тебе придется в конце концов прекратить свои отношения с этой девушкой?

Я ответил:

— Нет. Я люблю ее.

Уже только по тому, как раздулись ноздри у Ардиона, я мог бы понять, что нарываюсь на тяжелое наказание, возможно, даже на исключение. Я смягчил тон и добавил:

— Я не думал ни о чем, кроме того, что я люблю ее.

— Но ты знал, — Дециус сделал паузу, чтобы дать деликатное определение нашим отношениям, а затем продолжил: — что подобная дружба не поощряется нами.

— Но и не запрещается, — осмелился возразить я.

Одновременно с осознанием того, что меня, возможно, скоро выкинут из школы, в голову мне пришла и другая мысль: тогда мне придется отправиться обратно в Вайтфиш, который территориально ближе к островам Стражей. Там, в деревне, я мог бы достать лодку и, подняв парус, доплыть до островов. Конечно, это будет означать, что мне придется выбросить псу под хвост результаты моих трудов за последние несколько лет. Кроме того, сохранившееся во мне благоразумие подсказывало, что не так-то легко будет попасть к Стражам, и потом, Рвиан могут не разрешить или она сама может не захотеть уехать. Этого я как-то не принимал в расчет.

— Не запрещено, — сказал Дециус. — Но в любом случае не поощряется — для блага обеих сторон. Тебе разве не приходило в голову, что и у нее, как, впрочем, и у тебя, есть обязанности, и ваша… любовь… противоречит их исполнению?

Почему такое простое слово как «любовь» ему столь трудно произнести?.. Мне, юному существу, удрученному своей потерей, не пришло и в голову, что он не знал никакой другой любви, как только любовь к своей школе, и для него казалось очень сложным, почти невозможным представить себе, чтобы у человека могла быть еще какая-нибудь страсть.

Я сказал:

— Да, но я надеялся…

Дециус жестом приказал мне продолжать. Я прищурился на солнечный свет, пожал плечами и произнес откровенно:

— Я не строил далеко идущих планов, господин. Я надеялся, что, может быть, случится так, что оба мы останемся в Дюрбрехте… или получим назначение в один и тот же замок… или…

Я покачал головой и снова пожал плечами.

Он ответил:

— Твоя Рвиан уехала к Стражам, где не разрешается жить постоянно никому, кроме волшебников. Даже если ты каким-либо образом доберешься туда, все равно остаться тебе не позволят. Следовательно, ваш роман все равно обречен.