Виктор Безмага - Дары силы

-- Ну и чего ты там ищешь? - начала она и автоматически положила руку на свое тело туда, куда указывал, продолжавший глупо улыбаться, Федор. Видимо нашла, опустила голову, полюбовалась, убедилась в наличии второй окружности справа, правда больше, пока, ничего выяснять не стала, и в отличии то Федора, удивилась вроде не сильно.

-- Вы хотите сказать барон, что шухер близко? - вдруг, задала она вопрос, которым Федор, под впечатлением произошедшего, сам озадачится, не успел.

Не знаю, - задумчиво произнес он, - но теперь мы можем уйти из этих мест, вот, ваша диадемка. С этими словами он встал и кинул девушке ее обруч, который, видимо, свалился с ее головы при транспортировке на женскую часть лагеря. Его принесли, на чьей то рубахе, местные, опасаясь даже касаться такой штуки голыми руками.

Девушка встала подошла к обручу, и присела рядом, беря украшение в руки, при этом штаны натянулись в самых интересных местах, ярко демонстрируя, что это женщина во всех отношениях. Она подняла обруч, повертела его в руках, неуловимо знакомо хмыкнула, и водрузив его себе на голову, встала, повернувшись лицом к Федору.

Перед ним стояла действительно красавица из легенды, кожа ее была более смуглей чем у Антона, в чертах лица, несмотря на его узость, проскальзывало что-то неуловимо восточное, миндалевидные глаза, легкий подъем щек, и все это венчала неукротимая рыжая шевелюра. На которой, словно корона, лежал платиновый обруч с золотыми цепочками и свисающим на лоб двойным камнем. Горящий за спиной красавицы костер, придавал картине столько мистической эротичности, что у Федора перехватило дыхание. Потом Федор много раз ругал себя за то, какой идиотский вопрос он задал первым, женскому воплощению Антона:

- Девушка, извините, а как вас зовут?

Красавица отреагировала так, словно Федор рассказал самый смешной в ее жизни анекдот, она исказилась в симпатичном личике, продемонстрировав два ряда белоснежных зубов, симпатичные ямочки на щеках и подбородке, и замерев в беззвучном хохоте, ухватившись за живот, медленно согнулась пополам и просто упала на колени. Затем подняла лицо, еще раз взглянула на Федора и опустила голову, разбросав рыжие волосы по земле, мелко затрясла плечами, пытаясь, справится со спазмами, которыми ее неумолимо душил смех. Федор, смотрел на нее и все больше понимал, какой он идиот. Осознание этого неоспоримого факта, наконец вывело его из ступора.

-- Нин, может, хватит ржать, давай знакомится по новому, а то мне как то не ловко, если ты такой была в том мире, то что-то ты не договариваешь.

Девушка подняла мокрое от слез лицо, выражение его было уже серьезным:

-- Какой такой, - спросила она, - чего я не договариваю?

-- Ну, знаешь, зеркал у меня здесь нет -- парировал Федор, вот утром пойдешь к лесному пруду, там все и поймешь, а мне спать пора, - обиженно сказал он. И действительно ушел спать, и честно лежал до утра, судорожно пытаясь вспомнить, когда он последний раз умывался, чистил зубы и смотрелся, нет, просто видел, зеркало. Сам того не заметив он заснул.

Утром, как только через верхнюю крону деревьев пробились первые лучики света, Федора разбудил Неугода.

Вставай повелитель, надо отсюда сматываться, мы ночью так нашумели, что теперь место нашей стоянки не знает только тот, у кого нет ни толики силы. Кроме того, твоя дери колдовала создавая себе одежду, скоро латники Стеоны будут тут. Поняв, что Ворон прав, Федор вскочил, и увидел картину, которая вновь привела его в состояние ступора.

Лагерь уже был свернут, люди построены, все имущество увязано в тюки. Перед строем, на снежно белой кобыле, сидела Нина и держала под уздцы черного жеребца. Девушка была одета в темно синий, с золотой каймой плащ, с накинутым капюшоном, и сидела на лошади помужски. Изпод плаща торчали два коричневых сапога на шнуровке. На фоне выстроившихся бойцов, одетых кто во что горазд, картина была сюрреалистическая.

Федор встал, выругался про себя и подошел к коню. Когда он положил руку на седло, то почувствовал на нем аккуратно уложенную одежду.

-- Переоденься батор -- сказала родственница.

-- Некогда, вот отвалим километров на пять, - буркнул Федор. И вскочив на коня, оглядел воинство.

-- Ну, все готовы, -- задал он риторический, с его точки зрения, вопрос строю. Но вместо дружного ответа получился невнятный шум, и из строя шагнул вперед воин.

-- Нет батор, - начал говорить он -- мы тут поговорили и решили, мы тут в лесу останемся, нас дорога прокормит.

-- Покажи плече, -- бросил ему Федор. Воин, не стесняясь, стянул рубаху, и продемонстрировал пустой круг на плече, кажется это был взятый в плен всадник Азефа Грустного, жив гад, выяснять было некогда.

-- Кто еще хочет уйти, шаг вперед -- скомандовал Федор. Из строя вышли двенадцать мужчин, и все женщины, которые были с разбойниками. Таким образом, отряд разделился почти пополам.

-- Ну, неволить не буду -- сказал Федор -- дайте им десяток лошадей, и еще, не оставайтесь в этом лагере, скоро здесь будут латники.

-- Ты батор, нас не учи - глупо оскалился воин, который выступил первым, видимо он был вожаком. - Я не знаю где ты берешь баб, но нам, с нашими, пока новую стоянку не найдем, нам отсюда хода нет.

Нина заметно напряглась, видимо представив, что сделает отряд латников с этими самоуверенными дурами, которые, судя по всему и спровоцировали отделение. Было не ясно, доживет ли кто-то из них до утра, если они тотчас не убегут в другую сторону от дороги. Ее порыв вдаваться в объяснения пресек Федор, он сказал:

-- Ну, как знаете добрые люди, мне спорить с вами недосуг, каждый свою смерть выбирает сам, возы и раненных мы заберем -- и тронул коня. Весь отряд оставшийся с ними двинулся следом.

К дороге подходили осторожно, послав вперед дозоры, и не напрасно. Запыхавшийся вой сообщил, что по ней движется большая колонна пехоты. Отряд остался за холмом, ожидая пока не пройдет войско, и следующий за ним приличный купеческий обоз. Федор слез с коня и пошел в кусты переодеваться.

Одежда которую сотворила Нина, состояла из черных узких панталон, такие носили некоторые преподаватели Федора в Стеоне, видимо, писк последней моды, поскольку многие смотрели на них с осуждением. Внутренняя их часть была обшита мягкой, но прочной кожей, необходимый атрибут человека, проводящего много времени в седле. Коричневых, почти до колен, сапог на шнуровке сбоку и твердой многослойной кожаной подошве, таких он здесь не встречал. Широкой белой полотняной рубахи, с зауженными рукавами на шнуровке, начинающимися от предплечий и темно-коричневого дуплета подбитого шелком. Учитывая наряды горожан Деста, одежда страдала некой консервативностью, но была подлинной. Что говорило о достаточной состоятельности, если не богатстве, ее владельца. Кроме того, у Нины была явная модельерская жилка, поскольку одежда была удобной и практичной. Всю эту коллекцию венчала круглая шелковая шапочка, чем-то напоминавшая ермолку, пояс с кольцом для меча и сумка, напоминающая охотничью, с длинным ремнем и бахромой. По мнению Федора, он сейчас напоминал охотника, из сказки, "Про Красную шапочку", в исполнении Ролана Быкова. Главное, теперь его не так сильно продувал ветер, и стало явно теплее. Кроме того, обруч великолепно поместился в сумку, а вставленный в кольцо меч без чехла не занимал руки при ходьбе.