Сергей Смирнов - Дети выживших

Аххуман на мгновение прикрыл глаза. Когда он снова взглянул вниз, то увидел лишь громокипящие тучи, бившиеся друг о друга, как волны.

— Хорошо, — сказал Аххуман. — Я понял тебя. Иди, брат, бросай новые искры, раз в этом и состоит твое предназначение.

— Пойду, — ответил Намухха поднимаясь.

Он сладко потянулся, оглядывая мир. Заметил на северо-западном крае знакомое копошение.

— А! — сказал он. — Я снова вижу твою работу. Там новый город, да?

— Да, — улыбнулся Аххуман.

Намухха поглядел на него сверху вниз. Усмехнулся.

— А знаешь… Город новый, но люди-то в нем — прежние.

Захохотал и почти бегом кинулся вниз, перескакивая через расселины, прыгая с кручи на кручу.

Гарран с размаху вонзил топор в бревно и поднял голову. Отсюда, с высоты сухого дока, ему была хорошо видна дорога, бежавшая среди холмов. По дороге плелись два человека, едва волоча ноги.

— Ом Эро! — крикнул он, свесив голову вниз. — Посмотри, что там за люди идут со стороны пустыни? Пошли за ними повозку!

Крисс подумал, что это очередной мираж: среди песка возникли ребра гигантских существ — почти такие, какие им встречались в пустыне. Но когда кто-то плеснул ему в лицо чистой холодной воды, чьи-то заботливые руки поддержали его и он почувствовал вкус воды, которую стали лить ему в рот, — он закашлялся, протёр глаза и понял, что это не мираж.

И они давно уже были не в пустыне.

Там, где зеленый берег вплотную подступал к морю, возвышались шпангоуты кораблей — настоящих кораблей, которые он видел когда-то давным-давно, в прошлой жизни. Потом он разглядел дома и пристани, увидел стружки в зеленой воде и загорелых людей.

А потом услышал человеческую речь. Человеческой он счел теперь аххумскую: слишком давно он не слышал ее, чистую, не исковерканную, без хуссарабских и иных словечек.

Но он не верил своим глазам и ушам еще долгое время, пока его везли в открытой повозке по песчаной дороге вниз с холма, потом — по улице маленького городка, мимо верфи, мимо штабелей золотистых досок, мимо людей, высыпавших из домов на улицу, чтобы поглазеть на незнакомцев.

Тем более он не поверил себе, когда в комнате увидел флотоводца Гаррана, который встал и шагнул ему навстречу, протянув руки…

— Два года мы плыли вокруг Земли-Корабля, — рассказывал Гарран. — Мы обогнули Землю с юга, вошли в залив Южного Полумесяца — так называют купцы два полуострова, которыми на юге оканчивается земля. Один полуостров называется Арт, другой — Изалла. Между ними залив, который жители страны Дин называют морем. Там богатые города, особенно столица, которая расположена на тысячах островов в громадной дельте Зуары — реки, которая подобна Тобарре, только течет она с севера на юг… Но, прости, — кажется, я утомил тебя?

Крисс нежился в чистой одежде на ложе возле стола, заставленного едой и напитками. Он сонно кивнул, снова подумав, что всё это ему лишь снится, и через какое-то время он проснётся в безжизненной пустыне, под хлипким навесом, рядом с телом Эйдо, полузанесенным песком…

Крисс протер глаза.

— Скажи, почему ты не поплыл дальше, если считаешь, что Землю можно обогнуть вокруг?

— Корабль просто пришел в негодность, хотя его и мастерили на Нильгуаме. Они склеили борта из нескольких слоев досок, но все их прогрызли черви, а днище так обросло ракушками, что корабль потерял ход. Этот городок называется Лаверна — я сам построил его и сам назвал. Южнее есть большой город Билуогда, севернее, ближе к Лагуне — Коуз и Тулуд. Но мы с Ом Эро выбрали это место — здесь много сосновых лесов и прекрасная гавань.

— Ты знаешь, что пал Ушаган? Что царица Домелла — дочь хуссарабского каана? Что Аххаг погиб в Нуанне?

— Конечно. Дорогой мы останавливались во многих местах. И там слушали рассказы о войне и хуссарабах. И плыли дальше… Последние новости рассказали нам беглецы, некоторое время назад перешедшие через плато Боффа. Их вел Раммат.

Крисс встрепенулся:

— Раммат жив?

— Конечно. Он сейчас в Билуогде. А разве…

Крисс повернулся к Эйдо, который скромно вкушал жареное мясо и запивал вином за отдельным столиком. Он хоть и переменил платье, но выглядел всё тем же чумазым диким охотником с гор.

— Эйдо! Ты случайно не знаешь, где моя рукопись?

Эйдо вытер руки о сапоги, достал из-за пазухи толстую пачку истрепанных и грязных листов.

— Я думал, что она потерялась. Почему ты не сказал мне раньше?

— Когда ты выронил сумку, — неторопливо сказал Эйдо, — это было уже после того, как мы допили последнюю воду и ты хотел убить меня…

Крисс взмахом руки поторопил его, прерывая неприятные воспоминания.

— Так вот, я поднял рукопись, чернильницу, и перо и положил за пазуху. Ничего не испортилось, как видишь.

Эйдо извлек склянку с высохшими чернилами и тростниковое перышко.

— И сколько же ты носил их с собой? — изумился Крисс.

— Неделю. А может быть, меньше. Я не помню. Но это было после встречи с изгнанниками цай.

— Спасибо, Эйдо…

— Эйдо! — пожал плечами Эйдо и снова принялся за еду.

Крисс протянул рукопись Гаррану.

— Я записал все, что видел, начиная с падения Хатуары. Прочти — и ты узнаешь многое о том, как погиб Аххум.

Гарран взял рукопись и возразил:

— Аххум не погиб. Так я думаю, Крисс. Разве мы говорим с тобой по-хуссарабски?.. А завтра, если пожелаешь, мы съездим в Билуогду, и ты увидишь новые дома и целое предместье, где говорят только по-аххумски.

Ставка темника Каран-Гу была настоящей хуссарабской ставкой. На холме неподалеку от берега озера Бонго был воздвигнут гигантский золотой шатер с островерхой крышей. Вокруг главного шатра располагались шатры поменьше — кровников и военачальников Каран-Гу, а еще дальше в степи — военные палатки хуссарабов.

Но войск в городке было мало — тьмы Каран-Гу ушли далеко на юг. Одна, под командой Хамата, двигалась по западному побережью, беря за городом город и приближаясь к неизвестным землям, где, как рассказывают разведчики, живут черные люди с золотыми палочками в носах. Другая тьма, под командой Шумаара, воевала в Нарронии.

Каран-Гу был ещё молод, подвижен, и худ. Его худоба стала пословицей, и он очень не любил никаких намеков на неё: у хуссарабов считалось, что красивый мужчина — это толстый мужчина, с большим и красивым животом.

Когда Тухта и Амнак вошли во дворец, их заставили разуться и оставить всё оружие. В главный зал, где Каран-Гу проводил советы и выслушивал послов, их заставили войти, согнувшись в глубоком поклоне. Они увидели Каран-Гу, восседавшего на затейливом намутском троне, лишь когда подползли едва ли не к самым ногам темника.