Павел Комарницкий - Дева дождя

– Толян… Толя, очнись! Толя, "духи"!!!

Рука прошла сквозь плечо раненого насквозь, не встретив ни малейшего сопротивления. Алексей отдёрнул её, испуганно принялся рассматривать собственные пальцы. Вот как… Вот так, значит… Привидение. Он теперь привидение.

Между тем "духи" уже перелезали через бруствер, переговариваясь между собой. Алексей вдруг осознал, что говорят моджахеды на чистом русском языке, и даже без характерного восточного акцента. Вот только слова звучали необычно, будто синхронный перевод, наложенный на приглушённую иностранную речь.

– Эти подохли, – бородач в камуфляжной куртке и чёрных мешковидных штанах рассматривал позицию. – А тот ещё дышит, гляди-ка… Хаким, добей.

Второй "дух", помоложе, подошёл к лежащему без сознания младшему сержанту и дважды выстрелил в голову. Тело Толяна изогнулось, затрепетало и обмякло.

– Сволочь! – раздался вопль Сашко. – И ты сволочь! Пусти меня, ну! Ааа…!

Крик оборвался, словно обрезанный бритвой. Бывший ефрейтор Берестень, а ныне привидение, трепыхался в четверти метра над землёй, словно повешенный на верёвке – какая-то сила надёжно удерживала его над поверхностью, не давая коснуться грунта.

– Оскорбление Конвоира недопустимо, – шипит голос, по-прежнему ровный и лишённый намёка на какие-либо эмоции. – Прощаю один раз. Дальше пеняй на себя. Поползёшь в коконе.

Невидимая верёвка оборвалась, и Сашко рухнул на землю – неожиданно мягко и бесшумно, как будто не камни были под ногами, а три слоя афганского ковра.

И тут же рядом из воздуха соткалось знакомое серебристо-снежное сияние, загустело, образуя кокон. Миг, и на камнях лежит младший сержант Жмыхов – вернее, то, что на него очень сильно похоже.

Между тем "духи", которых все эти сценки из жизни приведений, очевидно, нимало не беспокоили, завершили сбор трофеев и направились вниз, прыгая по камням. Моджахеды явно торопились.

– Им торопиться смысла нет, – звучит всё тот же ровный мёртвый голос. – Уже сегодня до заката они будут готовы. А пока мне достаточно.

Между тем Толян уже вставал, изумлённо крутя головой.

– Идёмте, – Конвоир наконец-то сдвинулся с места. Перемещался он очень необычно – просто плыл над поверхностью, не переступая ногами. – Здесь плотный мир. И очень плотное время. Надо спешить.

…

Самолёт недовольно ревел, лениво молотя винтами сырой воздух, пропахший керосиновой гарью – верно, самолёту очень не нравилась работа, которую приходилось выполнять. Вероятно, самолёту хотелось поднимать в небо живых, весело смеющихся парней… но самолёты никто не спрашивает, чего они хотят. Как, впрочем, и тех парней… Откуда-то из глубины всплыло – "чёрный тюльпан"… Почему пилоты не выключают двигатели?

Микроавтобус-вездеход УАЗ, чаще именуемый в народе "буханка", задом подполз к опущенному трапу, и хмурые парни в армейской форме втолкнули в машину оцинкованный гроб. Впрочем, молодость брала своё, и сквозь напускную траурность Марина то и дело ощущала на себе заинтересованные взгляды, бросаемые исподволь. Красивая девка у земели, блин… была… Наверное, не надо было надевать это платье, вновь проплыла холодная, будто чужая мысль… короткое слишком, надела бы джинсы… а другого чёрного платья нет, все длинные, как назло, яркие, праздничные… только тёмно-синее бархатное разве что… в котором один только раз она с Лёшиком сходила в театр… нет, там верх открытый…

Панорама лётного поля с ревущим самолётом сменилась душным лязгающим нутром "буханки". В плечо вцепилась тётя Надя, Алёшкина мама, с мокрым лицом и трясущимися синеватыми губами. Едем, поняла Марина. Куда едем? Зачем едем?

И вновь парни в армейской форме тащат длинный ящик, отливающий серым металлом, пыхтя на лестничных площадках – неудобно разворачивать, ведь лестницы рассчитаны в основном на живых людей… А вот уже парни устанавливают свою страшную ношу на две табуретки, выдвинутые на середину странно пустой комнаты. Почему так пусто? Здесь же не было так пусто, в Алёшкиной квартире… здесь всегда было тепло и уютно… и тётя Надя здорово готовит…

– … В общем, сражались ребята геройски. Кучу душманов этих наколотили… Если бы рацию не разбили им, то продержались бы…

Слова вылетают одно за другим изо рта немолодого, представительного мужичка из местного военкомата. Видно невооружённым глазом, что мужичок пересказывает из третьих рук… зачем, для чего он говорит все эти слова?

– … Так что примите награду за своего сына, дорогая Надежда Алексеевна, и земной поклон вам от лица всей страны.

Мужичок протягивал коробочку, в раскрытом нутре которой блестел какой-то металлический знак. Государственная награда, вновь всплыло в голове у девушки… Интересно, сколько таких цацек уже передал этот вот мужичок вместе с поклонами "от лица всей страны"? Судя по заученной гладкости речи, не так уж мало…

– Спасибо, – ровным механическим голосом произнесла Марина, хотя высокую награду мужичок протягивал не ей, а матери героя. – Очень красивый значок. Это ведь равноценная замена Алёшке, верно?

Мужичок из военкомата, по всему видно, собрался было возразить. Может быть, даже мягко осадить девицу, так пренебрежительно отозвавшуюся о высокой правительственной награде. Но встретился взглядом с Мариной и мгновенно раздумал.

…

Неровная колонна голых мужиков, в основном совсем молодых, двигалась вслед за фигурой в тёмном монашеском капюшоне. Бывших мужиков, поправил себя Алексей, так будет правильней… Духов?

Бывшие "духи", а теперь уже духи вполне состоявшиеся, шагали впереди, и шестеро бывших солдат шли следом, невольно наблюдая сверкание ягодиц своих недавних врагов. Попытка устроить разрыв в колонне, отстав от экс-моджахедов на десяток шагов, была резко пресечена Конвоиром – похоже, он имел круговой обзор, даже не оборачиваясь.

Алексей усмехнулся, вспомнив первое впечатление от встречи с совсем ещё недавним противником "в упор". На камнях лежали свернувшиеся в "позе эмбриона" голые мужики, одетые полупрозрачным, чуть мерцающим искрами сиянием, отчего духи безвременно усопших приобрели сильное сходство с лягушачьей икрой.

– Кокон снижает утечку энергии, – уловил невысказанную мысль Конвоир. – Здесь плотный мир. Энергия тонкого плана, не связанного с физическим телом, рассеивается очень быстро. Вставайте, вы все.

Оболочки "икринок" мгновенно растаяли, и освободившиеся привидения-новобранцы зашевелились, вставая. Странно, но все духи были гладко выбриты и вдобавок аккуратно подстрижены, хотя в прицеле своего "корда" сержант Горчаков не видел ни одного безбородого лица. Более того, неизвестный цирюльник зачем-то тщательно выбрил экс-моджахедам лобки, и вообще на теле усопших не было заметно ни единого волоска, хотя обычно восточные мужчины по степени волосатости могут поспорить с иным шимпанзе.