Генрих Мамоев - Сет из Хада

Факт второй: Скелетов, он же Замогильный, гарантом которого был Мертвецов, служил у герцогини и исчез примерно в то же время, когда герцогиня Агварес заметила пропажу карточку из казначейства, с которой двумя ночами позднее работница почты Аза Бель записывала данные в регистрационную книгу.

Третий факт: череп Олгоя, украденный из дома убитого Ваанберита каким-то образом оказался в руках Саргатанаса, что было очень серьезной уликой против него, хотя здесь многое зависело от того, сумеет ли Сет «разговорить» Мертвецова, которого еще нужно было арестовать.

И четвертый факт: уверенность директора в виновности Гибеллины — обычно дотошно разбиравший интересующие его дела, в этот раз Саргатанас не захотел даже обсуждать саму попытку отравления, заострив все внимание на возможности оказать герцогу услугу, дабы получить политические дивиденды. Это было похоже на него, но Сет был уверен, что в этот раз директору вовсе не хотелось разбираться с делом Гибеллины совсем по другим причинам — при разбирательстве могли вскрыться факты, которые Саргатанас предпочел бы утаить. А что это могли быть за факты, если не причастность к покушению?

Опять же, его визит к графу Зель, у которого служил Жмуров. Конечно, Саргатанас мог придти, чтобы лично принести извинения за рекомендованного «обращенного», но Сет чувствовал, что это лишь видимая, официальная причина. И если на секунду предположить, что директор душа заговора против герцога Агвареса, то Зель вполне мог входить в число посвященных в это лиц. Хотя бы по той простой причине, что он принадлежал к тому же чертовому клану, что и Саргатанас, и к клану эосфоров относился с вежливой враждебностью.

Что же касается судейских, то их роль в этом деле была менее понятной, хотя совершенно ясно, что и Эфиппас и Саклас пытаются вести какую-то свою игру. Одно лишь выдвинутое против Сета обвинение в убийстве секретаря чего стоило! А странная засада у дома адвоката Гибеллины, организованная по приказу Эфиппаса? И откуда он вообще узнал, что Абигор получил сигилу, которую, как правило, консул Светлых всегда вручал в своем кабинете тет-а-тет? А этот клинок из черного железа, сделанный, если верить Ксафану, пропавшим тысячелетия назад Сайтаном, но который, опять же, по Ксафану, изготовлен не так давно? Клинок без клейма и с рукоятью в виде четырехрогого зверя, которым были изрезаны трое «обращенных», двое из которых уже умерли! И если его не подводит интуиция, и яд с дротиков и на кусочке паркета окажется тем же, что и на конверте, то вопрос, кто его сделал, становится определяющим. Вопрос, ответ на который, возможно, знает только умирающий Хрон, помочь которому может лишь Светлый…

Сет дотронулся до кармана, чувствуя твердую грань диадемы, и вспомнил слова Метатрона:

— Амулет твоей матери, обладает величайшей силой, о которой никто даже не подозревал, пока мы не смогли прочитать часть «Книги». И тебе нужно принять решение, от которого будет зависеть судьба не только вашего, но и нашего мира.

Тогда Сет не поверил его словам. Каким бы правильным и уступчивым не казался Метатрон, Сет ни на секунду не забывал, что перед ним сидит враг, который вряд ли будет стараться что-то сделать для Хада и его жителей. Но после разговора с консулом события начали развиваться с такой стремительностью, что Сет уже не очень понимал, кто сейчас хуже: «свой» Саргатанас или «чужой» Метатрон…

…Консул молча смотрел на Сета, с нетерпением ожидающего его ответа. Казалось, Серафим борется с самим собой, решая сложную задачу — спасти демона, в обмен на столь нужное ему согласие Сета. Пауза затянулась настолько, что Сет уже решил, что Метатрон не согласится, и сейчас пытается подобрать слова, чтобы его отказ не прозвучал слишком уж резко. Но он ошибся. Глубоко вздохнув, Метатрон негромко спросил:

— Давно он в таком состоянии?

— Не знаю, — Сет пожал плечами, — шарахнуло его вчера, но это уже не в первый раз, так что процесс мог начаться гораздо раньше.

— Хорошо, — кивнул консул, — едем. Я обещаю сделать все, что в моих силах, но хотел бы перед этим задать всего один вопрос.

— Да?

— Вопрос простой: не переменишь ли ты своего решения, если мне все же не удастся спасти его?

Сет взглянул в его светлые глаза и, кивнув, твердо ответил:

— Слово графа Раума.

Метатрон удовлетворенно кивнул в ответ.

— Этого достаточно…

Ехать в экипаже Сета Метатрон отказался, сославшись на некие дипломатические условности. Сет не стал настаивать. Подойдя к молчаливому Константину, во все глаза разглядывающего Метатрона, Сет негромко сказал ему:

— Константин, мы едем назад в клинику.

— А? — Словно только очнувшись, Константин повернулся к Сету, — Обратно?

— Да, — ответил Сет, — и быстрее, чем ехали сюда.

— Понял, — произнес повеселевший вдруг Посмертный, — будут вам и гонки по пересеченной местности, и Париж-Дакар и Формула-1!

Сет не понял, причем здесь пересеченная местность и весь остальной, произнесенный Посмертным бред, но не стал переспрашивать. Забравшись в экипаж, он захлопнул дверцу, и крикнул:

— Гони!

А через секунду едва не ударился головой о заднюю стенку — Лошади с места взяли такой галоп, что Сет на мгновенье даже испугался, что возничий Метатрона не успеет за ними, но выглянув в окно, успокоился — на козлах экипажа Метатрона сидел такой же лихач, и их экипаж отставал совсем ненамного.

Гонка по городу продолжалась недолго — через десять минут оба экипажа уже стояли у ступенек, ведущих к входу в клинику, а Сет и Метатрон торопливо поднимались по ним, оставив Посмертного и другого лихача обсуждать прелести гонок по «пересеченной местности»…

Ксафан встретил обоих в той же палате, где его оставил Сет. Увидев Метатрона, старый демон кивнул ему, как старому знакомому и, указав на Хрона, сказал:

— Боюсь, вы опоздали. Он почти не дышит.

Метатрон порывисто подошел к койке, на которой лежал Хрон и, положив ему руку на грудь, тихо прошептал несколько слов. Сет и Ксафан молча наблюдали за его действиями. Некоторое время ничего не происходило, и Сет увидел, как хмурится Метатрон. Положив другую руку на лоб умирающего, он быстро проговорил непонятные слова, и Сет вдруг почувствовал, как потеплел воздух. Метатрон продолжал произносить незнакомые слова, водя одной рукой над грудью, а другой над головой Хрона. Внезапно грудь Хрона поднялась и, вынув из кармана какую-то склянку, Метатрон влил в открывшийся рот Хрона несколько капель тягучей, ярко-желтой жидкости. Раздалось бульканье, голова Хрона дернулась несколько раз, и Метатрон быстро влил еще несколько капель.

Сет напряженно смотрел на Хрона, грудь которого, то вздымалась, то опускалась. Метатрон продолжал говорить незнакомые слова, а температура воздуха в палате стала такой высокой, что Сет уже всерьез подумывал о том, чтобы скинуть с себя верхнюю одежду. Переведя взгляд на молчаливого Ксафана, он заметил несколько блестящих капель, выступивших на сморщенном лбу старого лекаря. Почувствовав его взгляд, Ксафан посмотрел на Сета, но лишь покачал головой, как бы говоря, что не уверен в благополучном исходе.