Дмитрий Морозов - Штрафбат магического мира

Ладар почувствовал себя неуютно. У них в деревне был один служитель богов — седой и дряхлый, он кричал на селян по выходным пронзительным голосом, обвиняя их во всех грехах, а потом отпускал их, небрежно принимая немногочисленные крестьянские дары. Все его побаивались и старались лишний раз не задевать и пониже кланяться, проходя мимо. Жрец в их представлении был даже выше короля, чем-то околобожественным и мистическим. А тут — идёт рядом, на природу любуется.

— Здравствуйте, святой отец. Можно узнать, что вы здесь делаете?

Жрец повернул голову в сторону лежащего и, улыбнувшись, произнёс:

— А не вредны ли тебе, чадо, разговоры? Твои товарищи говорили что-то о жестоких боях, в коих ты участвовал.

Рикс поморщился. Торжественные слова, подходящие для храма, показались странными и неуместными в чистом поле.

— На мне всё заживает, как на тролле. Не беспокойтесь, разговоры ещё никому не вредили.

Жрец вздохнул.

— Если бы так. Последнее время я всё чаще думаю, что именно в разговорах кроется большая часть людских бед. Я сам, например, имел неосторожность поговорить с вышестоящими на острые темы — и был лишён сана. Не замолчал — и вот уже здесь, буду воевать с доблестными воинами.

Ладар фыркнул.

— Это только глупцы могут думать, что в штрафбате сидят исключительно невинные овцы, пострадавшие за чужие грехи. На большинстве тут клейма негде ставить, да они этого и не скрывают. А уж про доблесть я вообще молчу.

В ответ — прищур лукавых глаз.

— Я слышал иное. О подвигах, совершаемых горсткой отчаянных смельчаков.

— Вам поставили клеймо, святой отец?

В ответ жрец сдвинул сутану, и на солнце блеснул, вставая на дыбы, лев с оскаленной пастью.

— Я лишён сана. Зови меня просто Фодр. И потом, мне говорили: это отличительная эмблема королевских войск. Зачем говорить о клейме?

— Этот милый рисунок запросто убьёт вас, если вы не выполните приказа. Стимул не слишком приятный, но действенный.

— Да… раньше было не так.

— Раньше? В прежние войны?

Фодр согласно кивнул головой.

— Лозунг «Сделай или умри» нужен для исполнителей. Прежние короли… и жрецы говорили иначе. Когда на страну надвигалась беда, они говорили: «Умри, но сделай!». Может, потому и длились войны месяцы, ну годы, но никак не столетия…

Он замолчал, погрузившись в свои мысли, а Ладар принялся сравнивать две коротких фразы, прокручивая их в голове. Две фразы, в каждой — по два одинаковых слова. Мысли вертелись в голове, тяжёлые, словно кирпичи, а когда понимание обожгло их, парень чуть не задохнулся.

— Вы хотите сказать, что раньше воевали иначе? Без клейма? И воин сам решал, как выполнить задачу?

— Ты тоже решаешь сам. — Ируг недовольно поёрзал на козлах. — Разница только в том, что у тебя нет возможности манёвра, ты не можешь отступить и переиграть, если что-то пойдёт не так.

— Людей лишают выбора, заставляя быть послушными, даже когда они идут на смерть. — Голос жреца взвился, но тут же оборвался, зазвучав глухо и надтреснуто. — Именно за мысли на сей счёт меня лишили сана.

— Вы думали о клейме?

— Нет, чадо. Я ничего не знал об организации военных действий. Я думал о вере, о том, какой она стала.

— Так в церкви никто клейма не ставит!

Фодр улыбнулся. Немного иронично и печально.

— А зачем? К чему тратить магию и силы, когда с детства детей воспитывают с клеймом в душе? Раньше говорили, что люди — это божьи дети. Затем понемногу мы стали рабами, овцами божьими, а он — нашим пастырем. Раньше человек знал, что богу нужен он — умный и сильный, дабы улучшать землю и сиять вместе с ним в вечности. Сейчас от верующего требуют одного: послушания. Будь послушен, и бог сам сделает тебя и умным, и сильным… Только будь послушен! И я, грешный, решил, что это нужно не богу, а правителям на земле.

— Ну тогда понятно, за что вас отправили сюда! Есть же свод правил, заповеди, они во всех священных книгах написаны!

Жрец вздохнул.

— Дитя. Ты и правда думаешь, что господу важно, когда и как ты ему молишься? Он судит людей по делам, слова ему не важны!

— Ну там же и другие правила, верные: не укради, не убий… — Ладар осёкся, и Фодр понимающе кивнул.

— В правилах написано одно, а церковь призывает к другому. А истина вообще в третьем: правила нужны тем, у кого нет бога в сердце. Нет таких правил, которые могут предусмотреть все случаи в жизни.

— И как запустить бога в себя?

— Найти его. Не в книгах и не в церкви, а в мире вокруг. Найдёшь — сможешь понять, где твоё место и чем ты можешь помочь Создателю всего сущего. Ведь его храм, его детище, сама его жизнь — это весь мир, а не разукрашенная комнатка.

— Странно, что вас не сожгли. — Айяр внезапно оказался совсем близко, с другой стороны телеги. — Искать бога не в церкви… за такое сжигали и в более благополучные времена.

— Они не хотят порождать мученика. — Фодр внезапно закашлялся — долго, с надрывом. — Вначале меня перестали лечить, однако болезнь убивает долго. Война — быстрее.

— А вы способны взять в руки оружие? — В голосе Айяра слышалась ирония.

— Вряд ли. Но я надеюсь всё же умереть правильной смертью.

— Не бывает правильной и неправильной смерти. Смерть — всегда смерть, конец всему.

— Нет! — Два голоса слились в один — пожилого священника и вчерашнего крестьянина. Рикс, смутившись, замолчал, а Фодр продолжил:

— Большинство людей умирает неправильной смертью. Смерть от старости и дряхлости, когда человек бежит, наукой и магией оттягивая неизбежное; смерть в молодости, когда ничего не достигнуто в жизни; смерть с сердцем, отягощённым прожитыми годами и собственными деяниями; смерть с грузом страстей, когда так не хочется расставаться с тем, что награбил, накопил, наворовал… Шагнуть за порог можно по-разному, но умереть, вобрав в себя весь мир, очистив собственные помыслы, с кристально ясными мыслями и смело глядя вперёд, навстречу неизбежному — такая смерть представляется мне хорошим итогом жизни. С прошлого месяца, подав верховному жрецу свой труд «О природе бога и ошибках церкви», я готовлюсь к такой смерти.

Все замолчали, глядя вперёд на дорогу. Опытные воины, ходящие по краю со смертью наперегонки, никогда не рисковали смотреть ей в лицо. За исключением одного молодого крестьянина.

Новый лагерь поразительно напоминал старый. Луг, землянка, сложенная из толстых брёвен, и десяток палаток для тех, кто не отвоевал себе места поспокойней и позащищённей. Только тут не было прямой дороги к противнику — вражеские армии разделяла река. Вздохнув, Ладар по привычке направился к ближайшей к передовой палатке.

— Погоди, давай посмотрим землянку. — Тонкая кисть легла ему на руку. — Здесь нет специальной ловушки, дополнительных защит и всего такого — обычная часть. Тут могут и напасть, если подловят момент и вскроют стандартную оборонительную магическую схему. Дополнительная подстраховка нам не помешает… Если эта хатка не слишком загаженная.