Энтони Пирс - Заклинание для хамелеона

Затем появилась потовая мошкара, которая изводила их до тех пор, пока не проснулся волшебник. Тот вынул из карманчика на своем поясе небольшой пузырек и выбил из него пробку. Пузырек выпустил клуб пара, который окутал мошкару и… вернулся обратно, теперь уже вместе с мошкарой.

— Туманчика так или иначе надо кормить, — объяснил волшебник, убирая пузырек в карманчик. Дальнейших объяснений не последовало, но ни у кого из присутствующих не хватило духу их потребовать.

Хамфри снова погрузился в сон.

— Похоже, неплохо быть волшебником, — заметил Честер. — У него на все есть готовый ответ в одном из его пузырьков. Главное — вовремя найти нужный пузырек.

— Наверное, все это он собрал со своих должников, — выдвинул предположение Бинк.

Затем они вышли на поляну, поросшую брань-репейником. Репейник впивался в ноги, заставляя постоянно чесаться. Избавиться от такого репейника можно только одним способом: хорошенько его обругать. Но и здесь имелась своя трудность: любое ругательство можно было применить только один раз в сутки. Каждый раз требовалось придумывать новое проклятие.

Хамфри был очень недоволен, что его опять разбудили. Но похоже, на этот раз спасения в пузырьке у него не имелось.

— Чтоб тебя бородой моего двоюродного деда Хамбага, — сказал добрый волшебник.

Репей, которому это было сказано, придя в замешательство, тут же отвалился.

— Мордой великого морского змея твою мать.

И еще один репей отпал от волшебника.

Честер был более прямолинеен, так как несколько репьев прицепились к его роскошному хвосту.

— В гробу я тебя видел, морда небритая! Я сейчас тебя отделаю не хуже полушки! Пошел прочь, паршивая колючка!

И три колючки тут же в изумлении отпали.

— Дайте-ка я, — завидуя воображению своих спутников, попросил Бинк. — Шел бы ты да почесал дракона!

И его репейник отпал, хотя и не с такой готовностью, как те, которых сразили более впечатляющие проклятия. У Бинка просто не было такого дарования.

А вот Кромби пришлось туго. Грифоны были редкостью в этих районах Ксанфа, и репейник, очевидно, не понимал смысла кудахтанья Кромби. Когда голем начал переводить солдатскую брань грифона, репейник с Кромби посыпался гроздьями.

— Клянусь целым полем кроваво-красных львиных зевов, что вашим красным задницам место только в ближайшем вонючем сортире! Если бы ваши морды были цветами, они бы отравили весь цветник! Да засуньте вы ваши розовые с перцем корешки себе… — Голем удивленно остановился, — Разве это возможно? Мне, пожалуй, такого не перевести.

Но репейник все понял и без перевода, и внезапно перья грифона полностью освободились от колючек. Никто не может тягаться с солдатней в умении сквернословить!

И. все же полностью отделаться от репейника не удаюсь, и к моменту, когда путники выбрались из зарослей, их проклятия весьма заметно померкли. Иногда один и тот же репейник приходилось обругивать два, а то и три раза подряд.

К этому времени все проголодались. Ничто так не способствует аппетиту, как добрая перебранка.

— Ты знаешь эти места, — сказал Честер волшебнику, пока тот не успел снова заснуть, — где бы здесь раздобыть что-нибудь съестное?

— Хватит дергать меня по пустякам, — огрызнулся Хамфри. — Я вот захватил с собой поесть, что следовало бы сделать и вам, будь у вас хоть немного сообразительности.

Он открыл очередной пузырек. На этот раз дым из пузырька превратился в прекрасное слоеное пирожное, покрытое глазурью. Волшебник поймал пирожное в воздухе, отломил от него увесистый кусок и принялся жевать, а остатки пирожного превратились в туманное облако и опять скрылись в пузырьке.

— Я понимаю, что мы дали маху, не захватив с собой в путь ничего съестного, — сказал Бинк, — но тебе не кажется, что на первый раз можно и поделиться?

— Это с чего бы мне такое показалось? — с любопытством поинтересовался Хамфри.

— Ну, видишь ли, мы все проголодались, и было бы проще, если бы…

Волшебник рыгнул.

— Позаботься о себе сам, дармоед, — перевел голем.

И Бинку пришло в голову, что добрый волшебник совсем не такой компанейский спутник, каким был в свое время злой волшебник, когда Бинк впервые отважился ступить в Глухомань Ксанфа. Но он прекрасно знал, что внешность обманчива.

Послышался клекот Кромби.

— Птичий клюв говорит, что поблизости должны быть фруктовые деревья. Сейчас он узнает, в какой стороне их искать.

Грифон завертелся и указал направление. И очень скоро они увидели огромную фруктовую вазу. Растение имело форму открытой чаши, переполненной всевозможными плодами. Путники радостно устремились к ней, и… потревоженные фрукты вспорхнули в воздух и раскрасили воздух яркими красками.

— Ну вот… это же летающие фрукты! — воскликнул Бинк. — Надо было к ним тихонько подкрасться. Что же ты нас не предупредил, Кромби!

— Ты же не спрашивал, баранья башка, — отозвался голем.

— Лови их! — крикнул Честер, высоко подпрыгнув и поймав в воздухе яблоко.

Чуть не свалившийся со спины Честера Бинк торопливо спешился.

Раздумывая, в какую сторону направиться, в воздухе повисла спелая груша. Бинк подпрыгнул и одной рукой схватил ее. Стараясь вырваться, груша отчаянно замахала крыльями, но вскоре сдалась. Крыльями ей служили обычные зеленые листья, приспособленные для этой цели. Бинк безжалостно отодрал листья, чтобы добыча не смогла от него улизнуть, и принялся ловить следующую.

Бросившись к спустившемуся гранату, Бинк обо что-то споткнулся, упал и упустил его. Он сердито посмотрел на причину своего падения и увидел вездесущий холмик свежей земли. На этот раз он вскочил и ногами сровнял холмик с землей. Затем снова пустился в погоню за летающими плодами.

Вскоре он собрал небольшую коллекцию фруктов: у него были яблоко, персик, слива, две черешни, конечно же, груша, гроздь винограда и банан. Последний летал на огромных крыльях, по форме напоминающих крылья грифа, и Бинку пришлось с ним повозиться, зато на вкус он оказался великолепным. Когда Бинк ел эти фрукты, ему было несколько не по себе: уж больно они напоминали живые существа, но он знал, что крылья — всего лишь волшебное приспособление для того, чтобы деревья могли рассеивать свои семена на более обширном пространстве. Фрукты для того и созданы, чтобы их ели, У них нет ни сознания, ни чувств. А может, все-таки есть?

Бинк отбросил эту мысль и огляделся. Они находились на опушке леса, все деревья которого были мертвы. Проснулся Хамфри.

— Не нравится мне этот лес, — объявил он, — Мне не хочется тратить мою магию на то, чтобы узнать, что его погубило. Давайте-ка лучше обойдем его сторонкой.

— Какой толк быть волшебником, если не пользоваться магией, — ехидно заметил Честер.