Брайан Дэвис - Кэндлстон — пожиратель света

Бонни вообразила себе, как поток света тянется через этот трехфутовый шланг от пылесоса до другого цилиндра, который достаточно далеко отстоял от первого.

— Как видишь, — продолжала Эшли, снова указывая на первый цилиндр, — колпак дайвера имеет выходное отверстие в простую стеклянную трубку, которая оканчивается вблизи кэндлстона. Когда я открываю трубку, кэндлстон всасывает в себя свет дайвера, а якорь удерживает его. Якорь остается здесь, в лаборатории, потому что его энергия большей частью содержится в трубке между цилиндрами, где он цепляется за кристаллические шипы, которые имитируют абсорбирующее действие кэндлстона, но, в отличие от него, они лишь временно удерживают энергию.

Эшли подняла и опустила сжатые кулаки, как бы подтягиваясь на перекладине.

— Эти шипы работают для фотонов как фрикционные зажимы, и они удерживают Деррика на месте. Но через некоторое время, поскольку кэндлстон продолжает притягивать, силы сцепления якоря и дайвера ослабляются, и якорь начинает терять контакт с дайвером. Тогда мы запускаем обратный процесс.

Бонни потрогала шланг. На ощупь он напоминал кварцевое стекло, шершавое и непрозрачное.

— Обратный процесс? То есть вы возвращаете дайвера?

— Да. Я изготовила синтетические фоторецепторы — такие, какие есть в крови у твоей мамы и у тебя, только искусственные. Они умеют превращать световую энергию в живую материю. Вот почему драконы живут так долго — они постоянно регенерируют. Я поняла принцип их действия, проанализировав работу луча Экскалибура. Мне удалось заснять его профиль, хотя у нас он выпускал луч лишь на пару секунд. Я обнаружила, что действие Экскалибура можно обратить, замедлив движение новообразованных тахионов и придав им противоположные пространственные и временные характеристики, то есть сделав из них антитахионы. Когда их скорость стремится к нулю, фоторецепторы заставляют энергию начать процесс реассимиляции, используя закодированную в структуре клетки информацию, которая до сих пор должна существовать в энергетической матрице твоей матери.

Бонни пыталась вникнуть в объяснения Эшли, но научные термины никак не хотели укладываться в голове. Стоило одному из сотен слов зацепиться в сознании, как другое пролетало мимо. Это было все равно что пытаться ухватить рассыпавшуюся связку хвороста.

— Я понятия не имею, что все это значит, — сказала она, — но одна вещь меня насторожила.

— Какая?

— Ты сказала «должна», «должна существовать». Так откуда ты знаешь, что все получится?

Эшли провела пальцем по стеклянной стенке цилиндра.

— У Деррика и девочек получалось. — Она нажала кнопку в основании цилиндра, и его купол стал подниматься. — Сначала мы транслюминировали крыс, потом более крупных животных и только потом решились задействовать людей. — Она уселась под колпак и подперла подбородок руками. — Но и животных мы не посылали в кэндлстон, пока не начали тренировать Деррика. Нескольких животных мы потеряли, прежде чем он научился удерживать дайвера, но теперь он стал настоящим профессионалом. Первым его успехом была мартышка. Она вернулась, сохранив все усвоенные ранее навыки. После нескольких успешных испытаний мы решили отправить туда Карен. Нам нужен был кто-то способный рассказать, как там внутри, прежде чем понять, что нам потребуется, чтобы вызволить твою маму.

— И как все прошло?

— Замечательно! Карен вернулась цела и невредима, только случился небольшой конфуз.

— Конфуз? Какой конфуз? — спросила Бонни, хотя, конечно, понимала, о чем говорит Эшли.

— Сначала мы не сообразили, в чем дело, потому что Деррик всегда носит одежду из хлопка. Оказалось, что транслюминация действует только на органические субстанции. На Карен была какая-то синтетика, и она вернулась в одном хлопковом белье. — Эшли было засмеялась, но, взглянув на Бонни, резко оборвала смех. — Извини. Это, наверное, совсем не смешно.

— Ничего, — отмахнулась Бонни. — Я о другом думала. — Ей стало легче, когда она услышала подтверждение рассказа Карен. Значит, Эшли говорила правду. Может быть, Эшли ничего и не скрывала, но одна вещь все-таки не давала ей покоя. — А в чем здесь опасность? Кажется, все проходит гладко.

Эшли поднялась и тяжело вздохнула.

— Одну часть процедуры мы еще никогда не испытывали. Хотя Карен и засекла другое существо в кэндлстоне, она не смогла установить с ним контакт. — Протянув руку, Эшли сжала кончик крыла Бонни. — Мы полагаем, что ты, со своим драконьим набором генов, могла бы превратиться в подобную фотосубстанцию, функционирующую на частоте твоей матери. Но мы не знаем, что будет после того, как вы соединитесь. Ты либо вытащишь ее наружу, либо застрянешь там навсегда, отрезанная от внешнего мира. Этого мы еще не испытывали.

Бонни краем глаза покосилась на отца. Он изучал показания приборов на панели управления, записывая их в блокнот. Глубоко вдохнув, она спросила:

— А где окажется моя мама, когда я ее вытащу?

Эшли с улыбкой выпустила ее крыло.

— Когда ты ее вытащишь? Мне нравится твое отношение. — Она подвела Бонни к третьему цилиндру. — Это восстановительный колпак. Когда Деррик тебя вытянет, ты попадешь вместе с мамой обратно в свой цилиндр. Мы предупредили ее, что она должна пройти через другую кристаллическую трубку, с другой стороны от Деррика, через набор фотоанализаторов, которые расшифруют ее световую структуру. Понимаешь, ее код мог сбиться или сойти с фазы, потому что ее транслюминировали довольно давно. Она прибыла туда в возбужденном состоянии, но со временем ее световая энергия успокоилась, как бывает с отражением на воде, если туда бросить камень. В конце концов круги на воде исчезают, и мы снова можем его видеть. Все части смятого отражения такие же, как и у чистого, но только смещенные. Вот так же и с твоей мамой — если замедление ее тахионов не повлечет автоассимиляции, мне придется рефазировать ее структуру с помощью компьютера.

Бонни сжала ладонями виски.

— Ой, у меня сейчас мозги взорвутся!

Эшли, смеясь, опустила ее руки.

— Это не так страшно, как звучит. Я проводила эксперимент с крольчихой, смешивая ее код и смещая фазу ее частоты. А затем я пропускала ее свет через анализатор. Никаких проблем. Зайка вернулась совершенно здоровой. — Она постучала по стеклу костяшками пальцев. — Короче, ты появишься в этом цилиндре, а через несколько секунд увидишь свою маму в восстановительном цилиндре. Мы точно не знаем, в каком состоянии она вернется, но поскольку мы с ней общаемся, то уж точно не в коме. Может быть, в полном здравии. И может быть, не пройдет и минуты, как вы обниметесь.

Сердце Бонни забилось в груди, точно дюжина барабанов. Неужели это правда? Неужели все получится, и она увидит свою маму, которую так долго оплакивала?